1. История жизни

Кроме повести-притчи "Скотный двор" и её идейного продолжения - "1984", названного "книгой века", он написал 4 романа, 4 автобиографического эссе, сборник стихов и 4 тома публицистики и писем. Большая часть из этого является своего рода автобиографией автора, естественно завуалированной, скрытой, большинству непонятной. Сейчас поясню.

Он родился в 1903 г. в Бенгалии, в шотландской, аристократической по корням, но обедневшей семье колониального служащего, которая, как он писал впоследствии с горчайшей самоиронией, "хочет жить по-джентльменски на 400 фунтов в год". Следуя этому желанию, семья с невероятными трудностями "пробила" его в элитарную закрытую школу - prep-school - на казенный кошт. Для мальчика это обернулось трагедией, осознание и преодоление которой определило всю его жизненную и творческую судьбу. "Вот как, вот как веселились мы" - называется его книга о детстве, опубликованная посмертно. По свидетельству второй жены писателя Сони Оруэлл, он считал, что именно в преп-скул начали бессознательно копиться материалы для "1984". Есть также свидетельство друга их семьи Тоско Файвела. "Оруэлл говорил мне, что страдания бедного и неудачливого мальчика в приготовительной школе, может быть, единственная в Англии аналогия беспомощности человека перед тоталитарной. Но об этом и без свидетельств ясно говорят отрывки из книги о детстве: ужас и одиночество ребенка, вырванного из тепла родительского дома в беспощадный и непонятный мир, холод, пища, вызывающая отвращение, боль и унижение физических наказаний - наказаний не за проступки, а за неудачи, и непреходящее чувство вины.

В приготовительной школе он "впервые познал, что закон жизни - постоянный триумф сильных над слабыми. Я не сомневался в объективной правильности этого закона, потому что я не знал других. Разве могут богатые, сильные, элегантные, модные и знатные быть неправы? Но с самых ранних лет я знал, что субъективный конформизм невозможен. В глубине души, в моем внутреннем я, жила тайна разницы между моральным долгом и психологическим фактом. Я не мог ни изменить этот мир, ни покорить его, но я мог признать свое поражение и из поражения сделать победу".

Большой победой стипендиата преп-скул было поступление в привилегированный колледж Итон - колыбель английской элиты. Но, окончив Итон, он сознательно сделал поражение из своей победы: вместо университета уехал служить полицейским в Бирму. Много позже это поражение обернулось романом "Дни в Бирме", сделавшим ему вместе с автобиографически-документальной повестью "Собачья жизнь в Париже и Лондоне" небольшое, но добротное литературное имя Джордж Оруэлл. Это был не псевдоним, а как бы подлинное имя, вытеснившее прежнее, природное - Эрик Артур Блэр, аристократическое и изысканное. Замена глубоко продумана. Джордж - синоним англичанина, Оруэлл - река в северной английской деревушке. Имя - "всехнее", простое, грубоватое по артикуляции. "Оруэллом, - пишет биограф, - он назвал свое идеальное "я", то, каким он хотел бы быть - ясно живущим, ясно говорящим, ясно пишущим". Предназначенный писательству своим физическим обликом, психическим складом, воспитанием, образованием и даром, он упорно брал в руки карабин полицейского, кирку и лопату, мочалку судомоя, солдатскую винтовку, охотничье ружье, руль рыбачьей моторки, даже гири и счеты продавца - все искренне, истово, неумело, неудачливо, и, главное, постоянно терзаясь сознанием "неистинности", "несерьезности" своих усилий, сознанием, что бедствует, бродяжничает, надрывается, добивает больные легкие и рискует жизнью с единственной целью - описать все это. Тяжело больной с детства, болезненно худой, физически неловкий и неумелый, он несколько лет - после Бирмы - зарабатывал себе на жизнь самым тяжелым и унизительным трудом, какой можно было найти в Лондоне и Париже; аристократически, хотя и на краю нужды воспитанный и болезненно брезгливый, он значительную часть жизни провел в грязи и неуюте. Вполне достоверно, что своей "собачьей жизнью в Париже и Лондоне" он искупал "колониальный грех": преследовавшие его воспоминания о лицах обиженных подчиненных и азиатских слуг. "Я сознательно хотел стать на место тех, кого вольно или невольно унижал пять лет, хотел стать жертвой и неудачником. Мысль о житейском благополучии, даже самом скромном была мне тогда отвратительна".

Он считал себя социалистом, вступил - на короткое время - в лейбористскую партию (в ее левоанархическую фракцию) и был при этом в конфликте почти со всеми социалистами Англии.

Об условности оруэлловского социализма говорят такие формулы в его творческих портретах как "озарение социализмом", "обращение в социализм", "крещение социализмом". Речь идет о вере, а не о научном мироощущении. Но сам Оруэлл отделял прозрение, которое произошло в Бирме, от политической позиции, сформировавшейся значительно позже: "Я прошел нищету и пережил изгойство. Это усилило мою природную ненависть к господству, так же как служба в Бирме научила меня понимать природу империализма. Но всего этого было недостаточно для точной политической ориентации. Испанская война и другие события 1936-37 г. г. встряхнули и перевернули меня, и я понял, на чем стою. Каждая строчка моих серьезных работ с 1936 года написана прямо или косвенно против тоталитаризма и в защиту демократического социализма, как я его понимал".

оруэлл скотный двор повесть