§1. Общественное настроение и состояние литературы 60-х годов ХIХ века. Замысел книги «Очерки бурсы»

Начало 60-м годам положили важнейшие исторические события - поражение России в Крымской войне и смерть императора Николая I.

Крымская война велась Россией против Турции с 1853 года в целях укрепления своего положения на Черноморском побережье. После ряда выигранных сражений и беспримерной осады Севастополя союзная армия вынудила Россию пойти на парижское соглашение в марте 1865г. со значительными уступками.

В образованных слоях общества новый импульс получило осознание необходимости крупных экономических, социальных перемен, и оно усилилось после кончины в феврале 1855г. Николая I, в течение тридцати лет железной рукой укреплявшего устои самодержавно-крепостнического правления.

Ярким документом антикрепостнических настроений стала составленная во второй половине 1855г. бывшим профессором Московского университета либеральным историком К.Д.Кавелиным «Записка об освобождении крестьян», частично опубликованная А.И. Герценом за границей под названием «Государственное крепостное право в России». Перечисляя многочисленные причины «нашей бедности», обусловленной ошибочной системой управления, отсутствием правильного кредита и строгого правосудия, засильем стеснительных для промышленности и торговли правил, невежеством основной массы народа, автор указывал, что все же ни одна из них «так не убивает всякий нравственный и материальный успех в России, как крепостное право, которым опутана целая половина сельского народонаселения империи». (33, 186)

Надежда передовых слоев общества обратились на нового царя - Александра II. Свое царствование император начал с признания неизбежности уничтожения крепостного права. В конце 1857 года Александр II, преодолевая сопротивление откровенных крепостников распорядился об учреждении в ряде губерний комитетом для подготовки соответствующих проектов. Но нерешительность Александра II в борьбе с крепостниками, его готовность пожертвовать интересами крестьян ради выгоды помещиков, страх перед конституционным брожением, проникшим в передовые круги дворянства, боязнь народных волнений способствовали нарастанию в обществе радикальных настроений. Различное обсуждение вопроса о возможности демократических преобразований в рамках самодержавной России вело к размежеванию демократов с либералами, к формированию революционно-демократической идеологии, направленной на поддержку в народе политической активности. Отдельные крестьянские бунты, возникшие в результате недовольства положениями, подписанного царем 19 февраля 1861 года Манифеста об освобождении крестьян от крепостной зависимости, без труда подавлялись военной силой. Объявлением Манифеста правительство существенно умерило развитие оппозиции, а вскоре перешло к прямым репрессиям. Разгул реакции сопровождался возникновением тайных кружков и организаций, среди которых выделялось общество «Земля и воля». (33, 187-188)

Намеченные царем реформы судебной власти, военной области и местных государственных учреждений готовились в обстановке усиления карательного аппарата. В течение второй половины 60-х годов на первые посты в государстве поставлены откровенные реакционеры - шефом жандармов, например, назначен П.А. Шувалов, прозванный современником «вторым Аракчеевым».

Отмена крепостного права, не принесшая крестьянам полноправного владения землей, все же явилась важной исторической вехой, выводившей Россию на общеисторический путь развития. Столкновение сторонников капитализирующейся страны с теми, кто продолжал настаивать на сохранении крестьянской общины и призывал к народной революции, составляли основной смысл идейного движения в политической жизни эпохи.

Росту общественного самосознания в 60-е годы во многом содействовали разночинцы. Если в прежнее время они оставались в тени и не оказывали заметного влияния на жизнь общества, то теперь активизировались, из их среды выдвинулись ученые, философы, публицисты, педагоги, писатели, деятели искусства, оставившие глубокий след в истории русской науки и культуры.

В философии разночинцы стали пропагандистами материализма в духе Л. Фейербаха. Их научные пристрастия определялись выводами успешно развивающихся естественных наук, особенно физиологии и антропологии. Труды Л. Бюхнера, Д. Льюиса, Я. Молешотта становятся для них настольными книгами. Поддержку и распространение получают идеи Г. Бокля, пытавшегося провести новый взгляд на понимание истории с помощью естественнонаучного метода. Идеалисту 40-х годов, воплощавшему культ эстетического развития культурной личности, пришедшая эпоха противопоставляла материалиста и атеиста, одухотворенного гражданскими чувствами. Требования безусловного уничтожения крепостничества, экономического обновления России разночинцы-«шестидесятники» связывали с борьбой за политическое освобождение личности, за ее независимости от самодержавно-бюрократической опеки. Столкновение идей, интересов, различное обсуждение будущего страны, судьбы русского крестьянства и интеллигенции на многие годы определили содержание литературы, которая искала и находила оригинальные художественные формы исследования действительности, поражавшей громадностью и глубиной социальных конфликтов и катаклизмов. Обещание Александра II реформ значительно оживило общественную мысль, и это сказалось, прежде всего, на литературе. Как и в 40-е годы, когда по словам В.Г.Белинского, литература сделалась сосредоточием всех нравственных интересов и всей духовной жизни, словесность продолжала оставаться единственной трибуной, с высоты которой народ, лишенный общественной свободы, «заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести». (33, 188) «Литература у нас, - вторил Белинскому «шестидесятник», - пока сосредотачивает почти всю умственную жизнь народа, и поэтому прямо на ней лежит долг заниматься и такими интересами, которые в других странах перешли, уже, так сказать, в специальное заведование других направлений умственной деятельности …».

Литература рассматриваемого времени - это преимущественно журнальная литература.

Прежде чем явиться читателю отдельным изданием, то или иное литературное произведение печаталось в журнале и воспринималось читателем не только само по себе, но и в контексте того идейного направления, которому журнал следовал. Так, в «Современнике» после обративших на себя внимание трилогии, «Севастопольских рассказов» Л.Н. Толстого опубликованы в середине 50-х годов его «Рубка леса», «Метель», «Два гусара». Журнал «Русский вестник» предоставил свои страницы знаменитым «Губернским очеркам», с которыми под псевдонимом Н. Щедрин после длительного перерыва выступил М.Е. Салтыков. «Современник» и «Русская беседа» печатали новые пьесы В.Н. Островского. Появлению романов и повестей И.С. Тургенева отдельными изданиями предшествовали их журнальные публикации в «Современнике» («Рудин», «Дворянское гнездо»), «Русском вестнике» («Накануне», «Отцы и дети», «Дым»), «Библиотеке для чтения» («Первая любовь»). Роман Ф.М. Досточевского «Преступление и наказание» впервые увидел свет под обложкой «Русского вестника». «Библиотеке для чтения» и «Отечественным запискам» отдавал свои симпатии А.Ф.Писемский.

Со второй половины 50-х годов число журналов и газет значительно увеличилось. Они отражали самые различные направления и оттенки общественно-литературного движения: от консервативных до либеральных и демократических.

Историко-литературный процесс 1855-1860-х годов ознаменован дальнейшим совершенствованием реалистического метода, который давал большой творческий простор для самовыражения писателей, придерживающихся различных мировоззренческих позиций и обладающих разными типами художественного мышления.

Литературное движение 1860-х и последующих десятилетий можно считать новым направлением в развитии русского реализма, генетически связанным с завоеваниями литературы 1820-1840-х годов. Историко-социалистический метод позволяет объединить писателей-реалистов этого нового этапа в одно литературное направление, наименование которого в литературоведении не нашло однозначного решения. (33, 202)

Широкую известность приобрела типологическая концепция У.Р. Фохта, сочетающая историко-социологический принцип с эстетическим. Исходя из учета «двух разрезов, двух плоскостей действительности» как объекта изображения писателя: «психологической и социологической», исследователь типологически дифференцирует русский критический реализм на реализм психологический (Пушкин, Лермонтов, Гоголь и др.) и реализм социальный (натуральная школа, писатели-демократы 1860-х годов, народническая беллетристика 1870-х годов).

Сохраняя терминологию Фохта и освобождая его концепцию от ряда неточностей, целесообразно из-за отсутствия более удачных терминов обозначить литературное направление в русском реализме 1860-1880-х годов «социальным реализмом».

В эту условно обозначенную типологическую категорию, начавшую формироваться в 1850-1860-х годах, войдут писатели-современники второго, народнического (в широком смысле слова), этапа русского освободительного движения, воплощающие в своей художественной практике реалистический тип творчества и эстетические исследующие социальные и духовные преобразования в жизни общества в эпоху подготовки первой осуществленной в России революции (Герцен и Чернышевский, Тургенев и Гончаров, Некрасов и Салтыков-Щедрин, Достоевский и Л.Толстой и др.). Это - литературное сообщество творческих индивидуальностей с разным мировоззрением, присущим только им типом художественного мышления, что предполагает в рамках литературы социального реализма последующую ее дифференциацию по литературным течениям и школам.

Проблемно-тематический обзор произведений «шестидесятников» свидетельствует о широком фронте литературного движения, объединенного понятием «социальный реализм». Внутри этого литературного направления формировались три литературных течения и несколько литературных школ, объединявших писателей по родственным художественно-эстетическим признакам. Исходным критерием для дифференциации социального реализма 1860-х годов на литературные чтения может служить философско-эстетические ориентиры гносеологического характера, определяющие тип художественного мышления писателя.

Б.С. Мейлах предлагает классифицировать типы художественного мышления на рационалистический, субъективно-экспрессивный и художественно-аналитический. Известны и другие дифференциации, предусматривающие два альтернативных типа художественного мышления: рационального, логического и чувственно-эмоционального, сенсуалистского порядка и синтез их в художественной практике крупнейших мастеров слова.

Писатели с рационалистическим типом художественного мышления входят (условно-типологически) в социально-просветительское литературное течение: Герцен, Чернышевский, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Слепцов, Н. и Г. Успенские, Решетников, Бажин, Помяловский, Омулевский, Кущевский, Максимов, Якушкин и др. Эта категория объединяет в основном писателей-демократов 60-х годов, посвятивших свое творчество задачам революционного или либерального просветительства. Социально-просветительский реализм утвердился в эпоху, когда демократизм и социализм слились в одно неразрывное целое. Писатели-просветители внесли в реализм идеи утопического крестьянского социализма и крестьянской революции. Однако и среди них не было полного единства по мировоззренческим позициям. Учитывая это обстоятельство, следует выделить в просветительско-рационалистическом течении 60-х годов такие разновидности: 1. революционно-демократическая (или революционно-просветительская): Чернышевский, Добролюбов, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Слепцов, Бажин, Омулевский; 2. Либерально-демократическая, объединяющая более умеренных по своим взглядам писателей-демократов: Помяловский, Решетников, Левитов, Благовещенский и др.

Реакцией на возникновение революционно-просветительских тенденций в литературе станет усиление полемических акцентов в произведениях так называемой антинигилистической литературы. Это вторичная, «теневая» литература, использовавшая сюжетные ситуации писателей просветителей с очернительскими целями. (33, 204)

В типологии просветительского реализма просматривается еще одна, более узкая по своему исходному критерию отбора типологическая категория - литературные школы. Писателей той или другой литературной школы объединяют общие для них идейно-художественные принципы, утвержденные в литературе авторитетным литературным деятелем, и участие в родственных изданиях. Для них характерны типологические сближения жанрового характера, сюжетно-композиционных параллелей и общий интерес к однотипному герою.

Конкретные проявления течения просветительского реализма заметны в произведениях трех литературных школ: школе Чернышевского, этнографической школе и некрасовской школе в поэзии.

В отличие от понятия «некрасовская школа», в литературоведении не сложилось устойчивого понятия «о школе беллетристов», объединяемой именем Н.Г. Чернышевского как учителя. Не сложилась терминологического определения и «беллетристы школы Чернышевского». (32, 52) А между тем «школа», несомненно, была: Помяловский, Слепцов, Успенский, Благовещенский, Воронов, Решетников. Но это не особый «революционно-демократический реализм», по определению А. Лаврецкого, а просто критический реализм с определенной идеологической установкой. (37, 488)

Важнейшие темы творчества писателей «школы беллетристов» - критика старых форм жизни и либералов-примеренцев, изображение «новых людей», их морали, целей и стремлений, народная жизнь без прикрас.

Перестраивается вся структура очерков. На первый план в нем выдвигается народная среда, коллективный герой, человек толпы, художественное изображение которых сливается с самораскрытием образа автора, с комментарием, с лирическими отступлениями, с публицистикой. Главное в очерке 60-х годов - не фотография, описание и классификация, а сцены, диалоги, социально острые ситуации и столкновения, сопровождающиеся авторскими рассуждениями, выводами и оценками. Сердцевиной очерка является зачастую самый обыденный, самый незначительный, иногда даже анекдотический случай из повседневной народной жизни. Именно на этой основе строят свои очерки И. Успенский, Помяловский, Слепцов.

Но этот мелочный факт писатели-демократы изображают в таком озарении, под таким углом зрения, что невольно возникают обобщения, типизация, позволяющие судить о «механизме» жизни, об экономическом, социальном и правовом положении народа, о его самосознании. И к народу они подошли совсем иначе.

В их произведениях ощутима последовательно-просветительская точка зрения на народ. Одним из характерных для беллетристов-демократов средств социальной типизации явилась циклизация очерков. Так возникли «Очерки бурсы» Помяловского, «Нравы Растеряевой улицы» Г. И. Успенского, «Письма об Осташкове» Слепцова и так далее.

Циклизация - объединение ряда произведений на основе идейно-тематического сходства, общности жанра, места или времени действия, образов персонажей, формы повествования, стиля. Результатом такого объединения является цикл.

Циклизация свойственна всем родам профессиональной литературы: эпосу, лирике, драме.

В ХIХ-ХХ веках произведения эпических жанров соединяются в циклы на основании сходства темы, проблемы, сюжета. Таковы «Вечера на хуторе близь Диканьки» и «Петербургские повести» Гоголя, «Записки охотника» Тургенева, «Записки мертвого дома» Достоевского, «Очерки бурсы» Помяловского, «Губернские очерки» и «За рубежом» Салтыкова-Щедрина и др. (58, 372)

В лирике - сознательная циклизация явление довольно позднее. Традиционно-лирические стихотворения группировались по жанрам. «Анакриотические песни» Державина, «Подражание Корану» и «Песни западных славян» (где эпическое начало сильнее лирического) Пушкина также имеют отношение к определенным жанровым принципам объединения текстов, «каменоостровский Ц» не был Пушкиным вполне сформирован и озаглавлен. В русской лирике циклизация распространяется с середины ХIХ века (Григорьев, Фет) и особенно широко практикуется в серебряном веке (Брюсов, Блок, Цветаева и многие другие).

Беллетристы демократы воспроизводят и анализируют именно чувственный повседневный опыт своих героев и устанавливают, к каким результатам ведет этот опыт. Изображение всего этого становится специальным предметом их творчества. Они создали ряд ярких произведений, где подробно изложена история уродливого формирования личности под воздействием внешних обстоятельств. В реализме шестидесятников трагическая зависимость человека от обстоятельств раскрыта с глубоким своеобразием. Здесь речь идет не просто о пошлости личности. Шестидесятники продолжают развивать идеи о разрушении личности под воздействием «свинцовых мерзостей», заложенные в натуральной школе. Наиболее проницательные говорят о необходимости коренного пересоздания всего механизма социально-экономических отношений. Проблемы нравственности, психологические вопросы приобрели у них новое содержание и новое толкование. Раскрыв непосредственную зависимость знаний, чувств и поведения от повседневного жизненного опыта, беллетристы-демократы показали, что социально-экономическая действительность их времени, господствующие правила морали враждебны истинно человеческому, они не воспитывают, а разрушают человеческие свойства. Психологизм приобрел у «шестидесятников» непосредственно социальное содержание, материалистическое истолкование.

Раскрывая трагически безысходную зависимость человека от среды, от обстоятельств жизни, беллетристы-демократы зачастую создавали пессимистическую концепцию всего процесса жизни и характеров. Творчество их проникнуто скептицизмом, окрашено в мрачные тона. Они изображали среду, в которой даже красота природы вызывает у героев злую иронию, раздражение и негодование. Писатели-демократы порой окарикатуривают явления природы или вносят в картины природы сатиру. Примечательно, что в произведениях авторов 60-х годов некоторые герои иронизируют по поводу тех, кого «среда заела», кто тоскливо жаловался на нее и только ей объяснял все свои злоключения. В такой презрительной иронии сказалось не только неприязненное отношение к пассиву дворянского героя, к неудачнику, к «лишнему человеку». И в рядах разночинцев были люди, в бессилии своем свалившие на среду всю вину за свою горькую судьбу. В принципе, писатели демократы изображали жизнь не только с точки зрения ее противоположности стремлениям человеческой природы. Они давали обширный и поучительный материал для тех, кто стремился понять народ, разбудить и воспитать в нем инициативу, сблизиться с ним в борьбе за демократические преобразования.

«Шестидесятники» создали свою оригинальную концепцию среды, человеческих характеров и всего процесса жизни. Они поставили человека, его духовное и физическое бытие, в зависимость от таких объективных элементов жизни, на которые русская литература первой половины Х1Х века не обращала или почти не обращала внимания. К пониманию и изображению среды многие из беллетристов-демократов подошли с точки зрения выражения в ней определенных социально-экономических отношений и интересов. Эта тенденция вообще начала широко проникать в русский реализм второй половины Х1Х века.

Коренная логика социально-экономических отношений, процессы капитализации страны, формирование новых классов поставили перед шестидесятниками новые задачи в изображении типических обстоятельств, открыли перед ними новые слагаемые среды. В обстоятельствах жизни они указали на важнейший фактор - на систему капиталистической экономической эксплуатации трудового народа - и изобразили первые столкновения противоположных экономических отношений в пореформенной России.

На социально-экономические процессы капитализирующейся России писатели-демократы смотрят с точки зрения интересов и судьбы трудового народа. «Реальные горести и реальные радости» народных масс, поиски ими счастья, отношения «живого товара» с их покупателями и разнообразным начальством являются типичными обстоятельствами в судьбе отдельной личности и главными источниками, питающими содержание ее интересов, стремлений, идеалов.

Характерным элементом типических обстоятельств в изображении писателями-демократами процесса жизни является труд. Демократическая беллетристика, следуя за идеями Чернышевского, Добролюбова и Писарева, отражая стремления, жизненные интересы нового поколения людей, высоко поставила значение труда. Анализ отношение героев к трудовому народу и к труду, неизвестный предшествующему реализму, но уже осуществленный некоторыми представителями гоголевского направления, позволил представителям демократической беллетристики показать, на какой почве формируется изображаемые ими характеры.

Основной, руководящей идеей шестидесятников становится мысль о том, что человек формируется и черпает все свои знания, чувства, ощущения из опыта повседневной жизни, особенно, из опыта борьбы за свое существование. Поэтому для развития человека очень важно, какова действительность, каковы ее качества, насколько она человечна.

Важно подчеркнуть, что беллетристы-демократы анализируют и воспроизводят у своих героев именно повседневный чувственный опыт. Анализ всего этого становится специальным предметом их произведений. Писатели-демократы создали ряд ярких произведений, в которых они буквально исследовали историю формирования личности под воздействием «неразумной силы вещей» (13).

Ярким примером такого произведения являются «Очерки бурсы» Н. Помяловского. Потрясающая правда этого произведения состояла в том, что здесь читатели увидели изображение всего российского строя жизни, нравственно калечащего личность человека, уродующего, губящего талантливых, сильных людей. Передовая критика и публицистика сблизила бурсу с царской тюрьмой, а «Очерки бурсы» Помяловского с «Мертвым домом» Ф. М. Достоевского.

Надо отметить, что в конце 50-х - начале 60-х годов Х1Х века весьма актуальными были вопросы воспитания и педагогики. Для революционной демократии они были теснейшим образом связаны с вопросом воспитания нового человека, строителя новой жизни.

Помяловский задумал большую серию очерков, в которых хотел подвергнуть резкой критике уродливую постановку народного образования, рассказав обо всех мерзостях бурсы.

Замысел большого произведения о бурсе возник у Помяловского в самом начале его литературной деятельности. К 1858 или1859 году относится рассказ «Данилушка». В нем Помяловский намеревался провести своего героя через всю бурсу, но описал лишь его детские годы в семье вплоть до поступления. Действительно «Данилушка» похож на развернутую экспозицию истории о мальчике со сформировавшимся в домашней обстановке характером, получившем свою долю материнской ласки и отцовского, в меру сурового, воспитания. «Больше чем на трети страниц этого маленького рассказа речь идет о порке - то мелькает угрозой в словах отца, то поминается, как уже свершившиеся событие. «Данилушка» был пробой иного характера, воспитанного под розгой, - невосприимчивого к ней: «Отчего он не грубел под лозами? А это уж склад натуры такой. Вообще пора убедится, что ребенок, которого не исправляют розги, имеет натуру сильную, здоровую. Такое дитя обещает многое, несмотря на все его шалости и упрямства; потому что это - намек на то, что для такой натуры сильно только нравственное возбуждение, что он может действовать только по высшим причинам, а не по страху. Розог уже больше страшатся родители Данилушки, со слезами отправляющие его в бурсу, - лишь о них говоря на прощание». (47, 26) На моменте отправления мальчика в бурсу Помяловский прекратил писать данный рассказ.

В середине 1860 года был опубликован другой очерк - «Долбня». Это произведение было уже ближе к «Очеркам бурсы». Во всяком случае, Здесь была изображена именно та бурса, которую Помяловский потом будет последовательно обнажать в «Очерках»: грязь, внешняя неприспособленность ее к жизни людей; бессмысленные забавы детей - толчки, щипки, гримасничанье, вызванное бездельем, пустотой их существования в бурсе. Всепоглощающая долбня - основа педагогической системы (здесь пока речь идет о системе одного учителя - Красноярова). Это была попытка изобразить психологию здорового человека, который находится в переходном состоянии. Человек пытается вникнуть в эту новую для него жизнь и обнаруживает, что место, куда он пришел учиться, вовсе не для того приспособлено - оно отупляет и ожесточает.

В «Зимнем вечере в бурсе», который через два года появился в печати, всю фабулу очерка соединит фигура бурсака-доносчика, ненавидимого всеми: наушничество, доносительство считалось детей одним из самых гадких занятий. Похоже, что Помяловский так и оценивал начало своего литературного пути как «фискальство» - по его выражению «продажу бурсы». В начале 1862 года через майский номер «Время» (журнала братьев Достоевских) подписчики получили первый из «Очерков» Помяловского - Зимний вечер в бурсе». Помяловский считал, что он покончил с мучительными, не дававшими ему покоя мыслями и страданиями, выговорится раз и навсегда. Но тема бурсы не отпускала, и читатели требовали продолжения, особенно те, кто выступал против Помяловского. Первым экспертом достоверности Помяловского стал В. Крестовский (Н. Хвощинская). Очерк возмутил писательницу, и она сделала вывод, что Помяловский «оболгал» бурсаков. (47)

После этого Помяловский вовсе раздумал писать о бурсе, но вскоре вновь вернулся к этой теме. Писатель решился, наконец, бросить вызов «образованному обществу» и нарисовать подлинную неприкрашенную картину бурсацкой жизни.

Помяловский сам прошел сквозь ужасы бурсы, учебного заведения, которое должно было готовить священников, «духовных пастырей» (60, 150). Он ощутил потребность поведать миру о «свинцовых мерзостях» (если воспользоваться выражением М. Горького (3, 348)) в которых проходили его детство и юность.

Помяловский не мог не писать о бурсе, не только потому, что «бурса проклятая измозжила у меня силу воли и научила меня пить», но и потому, что «бурсацкий вопрос» был одним из самых злободневных. В то время, когда лучшие люди России гневно протестовали против этой системы калечения людей. И кто как не «воспитанник» бурсы мог лучше мог лучше всех рассказать об этой школе?

Бурса в русской литературе не была открытием Помяловского. К бурсацкой тематике уже обращались. Она - предмет изображения и для современников Помяловского. Достаточно назвать хотя бы «Дневник семинариста» И. С. Никитина, очерки Н. Успенского, «Баритон» В. Крестовского (Н. Д. Хвощинской) и другие. Однако, «Очерки бурсы», прозвучали подлинным открытием бурсы: настолько новой оказалась сама постановка проблемы бурсы, столь глубокой и широкой художественная типизация.

Тем не менее, «Очерки бурсы» - произведение неоконченное. Завершая второй очерк, «Бурсацкие типы», автор обещал еще восемь следующих. По другим источникам (15, 9), он мыслил довести число очерков до двадцати. К сожалению, Помяловский написал всего четыре и начал пятый очерк, но и четыре очерка представляли собой одно из крупных достижений русской литературы 60-х, и не только 60-х годов.

Мысль о серии очерков о бурсе возникла у Помяловского не сразу. Первоначально он думал ограничиться одним «Зимним вечером в бурсе». Но, видя живейший интерес читательской публики, который вызвало появление этого очерка, писатель решил продолжить работу и нарисовать широкую картину всех сторон жизни духовных училищ.