Основные символы в поэзии Стефана Малларме и их классификация

дипломная работа

1.3 Осмысление социально-коммуникативной природы символа

Осмысление социально-коммуникативной природы символа сливалось в символизме (особенно немецком, идущем от традиции Р. Вагнера, и еще более в русском) с утопическими проектами пересоздания общества и мироздания через «теургическое» творчество символа. По этой линии шла критика символизма в эстетике «новой предметности» акмеизма и т.п. Указывалось, что абсолютизация символа приводит к обесценению образа, в его равенстве себе, в его пластической вещности. О. Мандельштам, выдвинувший «эллинистическое» понимание символа как всецело посюсторонней, подвластной человеку «утвари» («всякий предмет, втянутый в священный круг человека, может стать утварью, а, следовательно, и символом»), охарактеризовал символизм как «лжесимволизм»: «Роза кивает на девушку, девушка на розу. Никто не хочет быть самим собой» [Мандельштам 1928: 40].

Художественная практика XX в. стремится освободить символ от эзотеричности, «запечатанности». В западной философии неокантианец Э. Кассирер (1874-1945) сделал понятие символа предельно широким понятием человеческого мира: человек есть «животное символическое»; язык, миф, религия, искусство и наука суть «символические формы», посредством которых человек упорядочивает окружающий его хаос. С иных, более далеких от рационализма, позиций дает универсальное понимание символа юнгианская школа: психоаналитик К.Г. Юнг, отвергший предложенное З. Фрейдом отождествление символа с психопатологическим симптомом и продолживший романтическую традицию (воспринятую через Бахофена и позднего Ф. Ницше), истолковал все богатство человеческой символики как выражение устойчивых фигур бессознательного (так называемых архетипов), в своей последней сущности неразложимых.

Символ нельзя смешивать с метафорой и метонимией, хотя следует помнить, что по происхождению символ может быть метафорическим и метонимическим. Например, около 1000 лет назад в западноевропейской литературе слово «роза» и его значение - как, впрочем, и роза в живописи - стало символом любовного чувства. В семантическом механизме образования этого символа можно увидеть метонимическое начало: рыцари раннего Средневековья чаще дарили дама сердца розы, так как эти цветы воспринимались как самые красивые; поэтому роза постепенно превращалась в признак, частицу любовной ситуации. С другой стороны, возможно именно в ту эпоху возникло сравнение: «моя любовь нежна, как роза». Если данное сравнение и сейчас представляется реальным, то в этом случае нельзя отвергать и метафорическое начало в ходе создания символа.

Следовательно, в механизме зарождения символа метонимическое и метафорическое начала могут сочетаться. Но это наблюдение относится к области лингвистической диахронии, то есть к процессу развития, становления.

Символ - более трудный объект для идентификации в сравнении с метафорой и метонимическим переносом. Видимо, суть любого поэтического символа заключается в том, что слово в целом и его значение, будучи несвязанным конкретными понятийными и образными уздами с классами однородных объектов и явлений, все-таки обозначают их. Символ может обозначать много таких классов, его понятийный, то есть обобщающий диапазон, весьма широк.

Типичный символ, во-первых, «вырастает» из конкретной детали текста, которая имеет четкое словесное обозначение. При развертывании текста эта деталь перестает восприниматься как деталь в прямой номинативной функции. В других случаях ее функциональность приобретает двойственность: обозначенное словом «деталь» может восприниматься и как деталь, и как символ.

Выделению символов помогает частое использование определенного слова или словосочетания. При этом необходима замена названными элементами других элементов, которые непосредственно «выходят» на объект обозначения. Феномен символа - в безусловной замене какого-либо другого элемента этим элементом.

Символы довольно часто и естественно носят межтекстовый характер: у одного писателя или поэта устойчивые символы функционируют в различных произведениях.

К сожалению, символы весьма часто смешиваются даже опытными лингвистами с так называемыми «ключевыми словами». «Ключевые слова» в семантическом отношении весьма близки к символам: и те и другие очень насыщенны смыслами; они являются действительно очень важными опорными пунктами в текстах; и те и другие, как правило, привлекают внимание читателей; «ключевые слова» и символы являются первостепенными признаками конкретных писательских стилей.

Однако «ключевые слова», будучи семантически ёмкими и многоплановыми, все-таки не заменяют собой другие слова, словосочетания, понятия. Кроме того, «ключевые слова» не «вырастают» из конкретной детали повествования. Еще одно важное отличие символов от «ключевых слов» состоит в том, что художественный контекст не влияет или почти не влияет на семантику символа, в отличие от семантики «ключевого слова», которая «поддается» влиянию контекста. Типичнейшими примерами «ключевых слов» является важнейшее художественное понятие в творчестве А.А. Ахматовой: «тишина», «тихий», «молчание», «молчаливый», «шепот».

1.4 Классификация символов

В природе существует огромное количество подгрупп символов и поэтому данная модель может включать в себя неограниченное количество подгрупп. Основными же и незыблемыми являются три главные ее группы: этнические, культурные и специальные.

Этнические символы - это символы, которые использовались или используются определенной группой людей, Чаще всего это какая-либо раса или народ (отсюда и название, ведь этнос - народ). К этой группе можно отнести, например, руны - как символы, используемые викингами.

Культурные символы - это символы, использующиеся в определенной культуре или в определенное историческое время. К таким символам относится, например, свастика, используемая во времена второй мировой войны.

Специальные символы - это символы, использующиеся для каких-либо специальных целей или в специальных ситуациях. Сюда относятся все те символы, что не вошли в предыдущие две категории. Примером может служить, например, треугольник или зеленый цвет.

Следует отметить, что данная классификация не является жесткой. Каждый символ может плавно перемещаться внутри данной классификации. Например, белый цвет. Это символ чистоты и невинности, относящийся к третьей группе символов. Но если мы посмотрим на японскую символику, то увидим, что в ней так же присутствует этот цвет, и там он уже имеет значение траура, и относится к первой группе символов - этнической.

В каждой из групп символов есть несколько подгрупп:

Этнические символы: символы друидов, древнескандинавские символы, египетские символы и др.

Культурные символы: исторические символы, современные символы и др.

Специальные символы: геральдические символы, астрологические символы, числа, цвета, символы Таро, животные и растения, геометрические символы и др.

1.5. Символизм в мировой литературе

Символизм как литературное направление сложился во Франции уже в 70-80_е годы XIX века. Новое течение явилось порождением глубокого кризиса, охватившего европейскую культуру в конце XIX - начале ХХ в. Для этого кризиса было характерно разочарование в прежних общественных идеалах, ощущение неотвратимой гибели существующего строя жизни. Кризис давал о себе знать в негативной оценке прогрессивных общественных идей и пересмотре моральных ценностей, в утрате веры в силу научного познания и во вспышке увлечения идеалистической философией.

Символизм был своеобразной эстетической попыткой уйти от противоречий реальной действительности в область «общих», «вечных» идей и «истин».

В начале 1900-х внутри символизма обозначились 3 течения:

1. Искусство, связанное с богоискательскими идеям, с идеями «религиозной общественности». «Новые» принципы искусства восходят к принципам зарубежного модернизма. Критика их называла тогда декадентами.

2. 2-я половина 1990-х. Новое направление - естественная закономерность в поступательном движении искусства. Импрессионистическое восприятие жизни. Стремление к чисто художественному обновлению русской поэзии. «Старшие символисты»

3. «Младшие символисты» - приверженцы философско-религиозного понимания мира. Отказ раннего символизма от доминировавших в литературе традиций во имя «новой красоты» имел мировоззренческие корни. И в творческой практике символисты сталкивались с неудобством и трудностью выражать прежними средствами те образы и настроения, которые возникали в связи с переживаниями увлекавших их религиозно-мистических учений, эстетических положений и художественных идей. Вынужденное, особенно на первых порах, использование «старых форм» в системе жанров, в поэтике и стилистике нередко создавало ощутимый эффект псевдоморфизма. Диссонанс жанра и развития сюжета легко может быть обнаружен в творчестве многих символистов.
Литературные герои новой формации (по преимуществу, лирические) удивляли читателей необычными поступками и чувствованиями, побуждали символистов к пересмотру традиционной системы характеров, конфликтов, сюжетов, композиционных построений. А это означало неизбежность внутрижанровых обновлений и изменений междужанровых связей и отношений.

Символ для символистов - это не общепонятный знак. От реалистического образа он отличается тем, что передает не объективную суть явления, а собственное индивидуальное представление поэта о мире, чаще всего смутное и неопределенное. Поэзия, согласно теории символизма, должна подходить к действительности, через тонкие намеки и полутона: «Никаких цветов: ничего, кроме нюансов» (П. Верлен). Красота и истина постигаются не рассудком, а интуицией. Многие символисты выражали идеи декаданса, отражая пессимистические настроения, создавая символы смерти, увядания. Но к символам прибегали и поэты, занимавшие прогрессивные позиции, например бельгийский поэт Эмиль Верхарн, обличавший капиталистический город (символично само название его поэтического сборника «Города-спруты»), немецкий драматург Г. Гауптман, автор драмы «Потонувший колокол», бельгийский драматург М. Метерлинк, создатель драмы «Синяя птица» (в других пьесах он отдал дань упадочным настроениям конца XIX века).

2. Основные символы в поэзии Стефана Малларме

2.1 Символы поэзии Стефана Малларме

Стефан Малларме в своей поэзии противопоставил «прямому изображению вещей» искусство «намека», «внушения», в жесткой формуле закрепляя творческую практику поэтов своего поколения.

Направляя все свои усилия к этой цели, Малларме уходил от реального источника впечатления; усложняются бесконечные, субъективные аналогии, вытесняющие прозрачные аллегории первых стихотворений. Постоянные аббревиатуры, эллипсы, инверсии, изъятие глаголов - все создает впечатление тайны; таинством становилась и сама творческая работа. Каждое слово приобретало в шифре поэзии Малларме особенное значение, и каждому слову поэт отдавал многие часы поисков.

Воплощая Вечность, Малларме искал совершенства абсолютной Красоты. По этой причине он очень мало написал, всего лишь около шести десятков стихотворений (к ним, правда, надо добавить несколько десятков «стихов на случай», «стихов для альбома»). Каждое из них представляет собой обдуманную и тщательно отделанную композицию, где каждая деталь подчинена целому, поскольку Малларме заботился не о смысле, а об особом «мираже» словесных структур, взаимных «отсветах» слов. Малларме в общем следовал традиционным формам, что само по себе выдает органическую связь поэзии этого символиста с его предшественниками, с романтиками XIX в. Однако «миражи» расковывали и стих Малларме, даже при его строгой рассудочности продвигали в сторону музыкальной спонтанности.

В данной главе предлагается анализ ряда стихотворений Стефана Малларме, как в оригинале, так и в переводе Р. Дубровкина, в которых символы представлены различными типами, контекстуальной средой и степенью эксплицитности, то есть степенью явной выраженности, объективации в тексте.

«Les Fenкtres»

Je fuis et je maccroche а toutes les croisйes

Doщ lon tourne lйpaule а la vie, et, bйni,

Dans leur verre, lavй dйternelles rosйes,

Que dore le matin chaste de lInfini

«Окна»

К рассветным окнам я взываю о защите,

От жизни оградясь прозрачной полосой,

Благословения иного не ищите!

В данном стихотворении окна выступают символом убежища, защиты от окружающего враждебного мира. Поэт стремится спрятаться, убежать «от грубых и бездушных калек, что в сытости успели закоснеть» («de lhomme а lвme dure vautrй dans le bonheur»). Малларме обращается в стихотворении к теме отдаленности поэта от обычных людей. Те, кто окружает поэта, - это «жадных псы», которые «копят в каморках душных для ощенившихся подруг гнилую снедь» («ses seuls appйtits mangent, et qui sentкte а chercher cette ordure pour loffrir а la femme allaitant ses petits»). Для этих людей главное в жизни - материальная сторона. Поэт сравнивает себя с больным, который уже не может лежать в постели и принимать лекарства, ему необходимо подойти к окну - не для того, чтобы согреть тело, но чтобы «свет увидеть на камнях» - «pour voir du soleil sur les pierres», вдохнуть «закатный теплый дым» - «les tiиdes carreaux dor». Это дает ему ощущение жизни: «он жив!» - «Il vit».

«Renouveau»

Le printemps maladif a chassй tristement

Lhiver, saison de lart serein, lhiver lucide,

Et dans mon кtre а qui le sang morne prйside

Limpuissance sйtire en un long baоllement.

Des crйpuscules blancs tiйdissent sous mon crвne

Quun cercle de fer serre ainsi quun vieux tombeau,

Et, triste, jerre aprиs un rкve vague et beau,

Par les champs oщ la sиve immense se pavane

«Весеннее обновление»

Весне болезненной безмолвно уступила

Зима, пора надежд и светлого труда, -

Растекшись по крови, бесцветной, как вода,

Все существо мое зевота затопила.

Железным обручем сдавило мне виски,

Как будто скобами прижата крышка гроба,

Один брожу в полях и разбирает злоба:

Так разгулялся день, что не унять тоски.

Весна в стихотворении С. Малларме «Renouveau» предстает в качестве довольно необычного символа - не положительного обновления, надежды на лучшее, а тоски, безысходности: «Quun cercle de fer serre ainsi quun vieux tombeau» - «как будто скобами прижата крышка гроба».

Зима же предстает перед нами символом светлого искусства, прозрачности: «lhiver, saison de lart serein, lhiver lucide» - букв. перевод: «зима, время светлого искусства, прозрачная зима».

«Soupir»

Mon вme vers ton front oщ rкve, ф calme soeur,

Un automne jonchй de taches de rousseur,

Et vers le ciel errant de ton oeil angйlique

Monte, comme dans un jardin mйlancolique,

Fidиle, un blanc jet deau soupire vers lAzur!

«Вздох»

Твое лицо, сестра, где замечталась осень,

Вся в рыжих крапинах, и ангельская просинь

Задумчивых очей опять влекут меня,

Влекут меня в лазурь томительного дня…

При описании девушки поэт использует такой символ как синие глаза: «просинь задумчивых очей» - «le ciel errant de ton oeil angйlique». Синие глаза в литературе - символ нравственной чистоты, основанный на совпадении с цветом чистого, безоблачного неба. Подобным символом, усиленным эпитетом «ангельская», Малларме подчеркивает, что та, к кому он обращается, чиста как ангел. В оригинале стихотворения у девушки «ангельский взгляд» - «oeil angйlique».

«Apparition»

La lune sattristait. Des sйraphins en pleurs

Rкvant, larchet aux doigts dans le calme des fleurs

Vaporeuses, tiraient de mourantes violes

De blancs sanglots glissant sur lazur des corolles

«Прозрение»

Печалилась луна. Восторг неуловимый

Рыданьями виол струили серафимы,

И музыка текла с невидимых смычков

В лазурь дымящихся, туманных лепестков.

В первой же строке данного стихотворения мы видим один символов романтизма - печальную луну (la lune sattristait). Дальше следуют еще одни вестники романтической литературы - серафимы, струящие музыку «с невидимых смычков» виол. Можно заметить что стихотворение в целом пронизано романтикой. Здесь и «дурманные приливы, терзающие душу» автора, и «плиты старинной площади», и девушка, возникающая «из отблесков зари».

«Le sonneur»

Cependant que la cloche йveille sa voix claire

A lair pur et limpide et profond du matin

Et passe sur lenfant qui jette pour lui plaire

Un angelus parmi la lavande et le thym,

Le sonneur effleurй par loiseau quil йclaire,

Chevauchant tristement en geignant du latin

Sur la pierre qui tend la corde sйculaire,

Nentend descendre а lui quun tintement lointain.

Je suis cet homme. Hйlas! de la nuit dйsireuse,

Jai beau tirer le cвble а sonner lIdйal,

De froids pйchйs sйbat un plumage fйal,

Et la voix ne me vient que par bribes et creuse!

«Звонарь»

Очнулся колокол, и ветер чуть колышет

Лаванду и чабрец в рассветном холодке,

И молится дитя, и день покоем дышит,

А наверху звонарь - с веревкою в руке.

Он ждет, когда над ним последний круг опишет

Ослепший гомон птиц, в безвыходной тоске

Латинские стихи бормочет и не слышит,

Как чуден благовест, плывущий вдалеке.

Так я ночной порой во славу Идеала

С молитвою звонил во все колокола,

И неотзывная раскалывалась мгла,

И стая прошлых бед покоя не давала…

Процитированное выше стихотворение наполнено символами: звонарь - символ поэта, над которым кружатся не только прошлые беды, но и те, кто не понимает его творчество, его противники, все те, для кого поэт - жертва нападок, цель для морального уничтожения. Колокол предстает перед нами символом поэзии, произведений, написанных и тех, которые только будут созданы. Даже веревка колокола - это символ пера, с помощью которого поэт переносит свои стихотворения на бумагу.

«Йventail de Madame Mallarmй»

Avec comme pour langage

Rien quun battement aux cieux

Le futur vers se dйgage

Du logis trиs prйcieux

Aile tout bas la courriиre

Cet йventail si cest lui

Le mкme par qui derriиre

Toi quelque miroir a lui

Limpide (oщ va redescendre

Pourchassйe en chaque grain

Un peu dinvisible cendre

Seule а me rendre chagrin)

Toujours tel il apparaisse

Entre tes mains sans paresse

«Веер госпожи Малларме»

Для неведомых наречий

Встрепенулся и затих,

С небесами жаждет встречи

Зарождающийся стих.

Блеском крыльев голубиных

Белый веер засверкал,

Это он мелькнул в глубинах

Золотых твоих зеркал

(Где незримо оседая,

Предвещая столько зла,

Обо мне грустит седая

Несметенная зола).

Над рукою истомленной

Вьется веер окрыленный.

«Autre йventail de Mademoiselle Mallarmй»

O rкveuse, pour que je plonge

Au pur dйlice sans chemin,

Sache, par un subtil mensonge,

Garder mon aile dans ta main.

Une fraоcheur de crйpuscule

Te vient а chaque battement

Dont le coup prisonnier recule

Lhorizon dйlicatement.

Vertige! voici que frissonne

Lespace comme un grand baiser

Qui, fou de naоtre pour personne,

Ne peut jaillir ni sapaiser.

Sens-tu le paradis farouche

Ainsi quun rire enseveli

Se couler du coin de ta bouche

Au fond de lunanime pli!

Le sceptre des rivages roses

Stagnants sur les soirs dor, ce lest,

Ce blanc vol fermй que tu poses

Contre le feu dun bracelet.

«Еще веер дочери»

Соскальзывая к бездорожью

По воле Грезы-госпожи,

Крыло мое невинной ложью

В руке счастливой удержи.

Прохлада пленных дуновений

Опять витает над тобой,

И с каждым взмахом дерзновенней

Раздвинут купол голубой.

То опускаясь, то взлетая,

Весь мир, как поцелуй, дрожит,

Не вырастая и не тая,

Он сам себе принадлежит.

Задумайся о счастье кратком,

Когда, таимый ото всех,

По сомкнутым сбегает складкам,

От края губ, твой робкий смех.

На землю розовое лето

Закатным скипетром легло,

Так в тихом пламени браслета

Недвижно белое крыло.

В данных двух стихотворениях веер предстает как символ стихов, написанных поэтом: сложенный из перьев-слов, он то открывается, то закрывается перед читателем, который пытается разгадать его тайну, которая раскрывается до конца только перед посвященным в тайны слова, символов, употребляемых автором.

Sonnet

La chevelure vol dune flamme а lextrкme

Occident de dйsirs pour la tout dйployer

Se pose (je dirais mourir un diadиme)

Vers le front couronnй son ancien foyer

Mais sans or soupirer que cette vive nue

Lignition du feu toujours intйrieur

Originellement la seule continue

Dans le joyau de loeil vйridique ou rieur

Une nuditй de hйros tendre diffame

Celle qui ne mouvant astre ni feux au doigt

Rien quа simplifier avec gloire la femme

Accomplit par son chef fulgurante lexploit

De semer de rubis le doute quelle йcorche

Ainsi quune joyeuse et tutйlaire torche.

Сонет

Пожаром волосы взметнулись в точке высшей

Восторгов (не успев развиться до конца)

И диадемою, над западом нависшей,

Угасли, падая, вдоль юного лица

Но облаком живым, не вздохом золотистым,

Искрящийся огонь, невидимый для всех,

Как прежде пробежит по темным аметистам

Очей, где теплота таится или смех,

Над дерзкой наготой влюбленного, чьи взоры

Бесславят женщину наивным торжеством,

К чему божественным рукам ее узоры

Незаходящих звезд, как в вихре огневом

Сверкают волосы, сомненья опрокинув,

Победным факелом пылает дождь рубинов.

В процитированном сонете поэт использует символы для того, чтобы описать внешность девушки: пожар символизирует ее пышные рыжие волосы - они взлетают, как языки огня, и угасают, падая вдоль лица - la chevelure vol dune flamme; аметисты - символ глаз - loeil vйridique. Как известно, аметист - это минерал, полудрагоценный камень, применяющийся для ювелирных и художественных изделий. Можно сделать вывод, что для лирического героя глаза девушки - как драгоценность, они очень дороги для него. В последних строках сонета поэт опять акцентирует наше внимание на волосах, продолжая символ пожара, огня - «сверкают волосы, сомненья опрокинув».

Feuillet dalbum

Tout а coup et comme par jeu

Mademoiselle qui voulыtes

Ouпr se rйvйler un peu

Le bois de mes diverses flыtes

Il me semble que cet essai

Tentй devant un paysage

A du bon quand je le cessai

Pour vous regarder au visage

«В альбом»

Хозяйке юной отказать

Не мог я в просьбе пустяковой:

С улыбкой начал я срезать

Стволы для флейты тростниковой.

Я пробежал десяток гамм

И верил - мой дебют удачен…

В данном стихотворении Стефан Малларме в очередной раз использует символы для обозначения своей поэтической деятельности. Так, les flыtes (флейты) символизируют перо для письма. Поэт, прежде чем написать несколько строк в альбом, должен был наточить это перо - «срезать стволы для флейты тростниковой» - «le bois de mes diverses flыtes». Следующий символ - гаммы, в представлении поэта это слова, из которых складывается стихотворение.

Sonnet

O si chиre de loin et proche et blanche, si

Dйlicieusement toi, Mary, que je songe

А quelque baume rare йmanй par mensonge

Sur aucun bouquetier de cristal obscurci

Le sais-tu, oui! pour moi voici des ans, voici

Toujours que ton sourire йblouissant prolonge

La mкme rose avec son bel йtй qui plonge

Dans autrefois et puis dans le futur aussi.

Сонет

Ты кажешься такой далекою, такой

Желанно-близкою, как будто влагой зыбкой

Туманится хрусталь, и я вдохнул ошибкой

Дурман, витающий над смесью колдовской.

Об этом знаешь ты, доверчивый покой

Опять продлен твоей безоблачной улыбкой,

Ты после стольких лет сияешь розой гибкой

Над стародавнею, над завтрашней рекой.

В представленном выше сонете Малларме использует символ цветка - розы - для обозначения девушки, женского тела: «la mкme rose avec son bel йtй qui plonge» - «ты после стольких лет сияешь розой гибкой».

Этот же символ встречается и другом стихотворении поэта - «Les fleurs» - «Цветы»:

«Les fleurs»

Le glaпeul fauve, avec les cygnes au col fin,

Et ce divin laurier des вmes exilйes

Vermeil comme le pur orteil du sйraphin

Que rougit la pudeur des aurores foulйes,

Lhyacinthe, le myrte а ladorable йclair

Et, pareille а la chair de la femme, la rose…

«Цветы»

И гладиолусы лебяжьего пруда,

И лавр гонимых душ, больных непоправимо,

Цветок примятых зорь, пунцовых от стыда,

Под благодатною стопою херувима,

И мирт, и гиацинт в блестящих лепестках,

И розу нежную, как женственное тело…

Кроме розы, здесь можно обнаружить и другой символ - лавр, «laurier». Данное дерево символизирует у Малларме людей гонимых, от которых отреклось светское общество. Гиацинт, по представлению поэта, это символ блестящего, светского человека, который «сверкает» своей внешностью, заботится только о том, как он выглядит и что о нем думают в высшем свете.

«Aumфne»

Prends ce sac, Mendiant! tu ne le cajolas

Sйnile nourrisson dune tйtine avare

Afin de piиce а piиce en йgoutter ton glas.

Tire du mйtal cher quelque pйchй bizarre

Et, vaste comme nous, les poings pleins, le baisons

Souffles-y quil se torde! une ardente fanfare…

«Милостыня»

Раскрой суму, бедняк, питомца нищеты

Ты жадно выкормил, лелея и милуя,

Не тешься, что из недр заветных выжмешь ты

Заупокойный звон под крики «Аллилуйя!» -

Из золота любой порок добудем мы,

Пусть медью трубною змеясь от поцелуя,

Развеет он тоску церковной полутьмы…

Делись добром ;)