Театр подтекста в драматургии Ибсена и Чехова

курсовая работа

1.2 Своеобразие драматургии Чехова

Мало кто из исследователей чеховской драмы не обращал внимания на особую роль паузы в ее поэтике. Обилием пауз чаще всего объясняется исключительная музыкальность чеховского диалога. Однако Чехов, как известно, не разделял увлечения элегическим стилем Художественного театра. "<…> Сгубил мне пьесу Станиславский", - писал он о "Вишневом саде" в связи с тем, что четвертое действие вместо максимум двенадцати минут продолжалось на сцене минут сорок. Такая категоричность в оценке, конечно, продиктована не только физическим состоянием больного, слабеющего автора, как иногда представляют дело театроведы. Затянутость мхатовских спектаклей раздражала Чехова и раньше. О.Л. Книппер-Чехова вспоминала, как во время одного из представлений "Чайки" он с часами в руках вышел на сцену и фактически прервал спектакль, решительно попросив закончить пьесу третьим актом. "Он был со многим не согласен, главное с темпом <…>" [24]

Ритмическое своеобразие диалога у Чехова не сводится к паузам, и не все паузы у него подходят под определение "в раздумье". В последнем действии "Вишневого сада" таких вообще нет. Две паузы здесь равнозначны односложным ответам:

"Лопахин. <…> Пожалуйста, покорнейше прошу! По стаканчику на прощанье. Пожалуйте!

Пауза.

Что ж, господа! Не желаете?. Ну, и я пить не стану" (С, XIII, c.242);

"Варя, сидя на полу, положив голову на узел с платьем, тихо рыдает. Отворяется дверь, осторожно входит Любовь Андреевна.

Любовь Андреевна. Что?

Пауза.

Надо ехать" (С, XIII, c.251). [23]

Неудавшееся объяснение Вари и Лопахина пестрит паузами, но участники сцены всячески стараются свести их на нет, так что весь диалог, цель которого - замаскировать неловкость, начинает тяготеть к "случайному", беспаузному: "Вы куда теперь?" - "К Рагулиным. Где же это. Или, может, я в сундук уложила." ¬"А я в Харьков уезжаю. В прошлом году об эту пору уже снег шел, а теперь тихо. "

Единственная пауза, близкая к ремарке "подумав", разбивает в четвертом акте реплику Трофимова: "Дойду. Пауза. Дойду, или укажу другим путь, как дойти”. Но и это раздумье не из долгих.

В драматургии Чехова наряду с "зонами молчания” есть и антиподы пауз. И те, и другие связаны с действием второго плана и нередко выполняют одинаковые функции, в то же время ярко различаясь между собой стилистически. С паузами у Чехова соседствуют многоточия, исследователи считают нужным не смешивать их. "Многоточие, - пишет Л.С. Левитан, - ¬всегда говорит о конкретных причинах прерывистой речи" (как то: бессвязность речи у Фирса, сонливость у Пищика, одышка у Сорина, волнение у Раневской и т.д.) и не имеет подтекстового характера3. Заметим к тому же, что многоточия, ритмически порой повторяющие рисунок пауз, отличаются от них и длительностью молчания. (Ср.: "Всегда я уезжал отсюда с удовольствием. Ну, а теперь я в отставке, деваться некуда, в конце концов. Хочешь - не хочешь, живи." - задыхается Сорин." (После паузы) Ну, живи тут, не скучай, не простуживайся. Наблюдай за сыном. Береги его. Наставляй. Пауза. Вот уеду, так и не буду знать, отчего стрелялся Константин. <…> Поступить бы ему на службу, что ли." - размышляет Аркадина.) Все это необходимо принимать во внимание при анализе чеховского диалога, чтобы "музыка” не получилась монотонной [16, c.77-82].

Паузы хорошо "прослушиваются". Их мысленное содержание по существу тут же озвучивается, отсюда и впечатление импровизируемого диалога. Слова у Чехова если и не до конца раскрывают мысли, то по крайней мере подсказывают их направление:

"Пауза.

Анна Петровна. <…> Доктор, у вас есть отец и мать?" (С XII, c. 20).

Считается, что драме не очень доступен "поток сознания". "Сложные и разноплановые, не обладающие определенностью переживания доступны в полной мере только эпической форме - внутреннему монологу с сопровождающими его авторскими характеристиками". У Чехова подтекст компенсирует толщу авторского комментария, драматургическая условность у него максимально сближается с романной. [16, c.85]

В отличие от пауз, чеховское молчание непроницаемо. Для его характеристики не очень подходит и выражение "ничто", поскольку слишком определенно указывает на традиции апофатического богословия. У Чехова такой определенности нет, хотя какие-то параллели в этом случае, возможно, и не останутся безрезультатными. Молчание - последний уровень чеховского подтекста. Оно вбирает в себя содержание пауз и антипауз (антипауза часто есть ничто иное, как неудавшаяся попытка промолчать), но не исчерпывается этим. Различаясь стилистически, паузы и антипаузы опрозрачнивают второй план действия. Подтекст молчания остается у Чехова загадкой.

Делись добром ;)