2. Введение в понятие "подводные течения" на примере пьесы "Вишнёвый сад"
чехов пауза монолог пьеса
Неужели, люди в реальной жизни на каждом шагу говорят огромными, глубокими монологами, философствуют вечерами со своими друзьями, всегда в совершенстве подбирают слова и каждому второму готовы раскрыть свои личные переживания? Чехов говорил так: "Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни"[8, 62]. А следовательно, нужно создать новое, такое, что бы зритель видел на сцене не спектакль, а жизнь. Таким образом, Чехов своих пьесах уходит от реализма для большей реалистичности, а всё, что он хочет донести до читателя и зрителя, он доносит через подтекст произведений, или как назвал их В. И. Немирович-Данченко "подводные течения".
Известно, что драма, как род литературы, принципиально отличается от прозы тем, что в ней каждый персонаж характеризуется через собственную речь и поступки, без прямых подсказок со стороны автора пьесы. Поэтому создать подтекст в драме значительно труднее, чем в прозе. Чехову-драматургу это удалось благодаря особому построению диалогов между героями, их монологами и ремарками.
Примером «подводного течения» может служить монолог Раневской из второго действия. Любовь Андреевна считает, что разорение послано ей в наказание за грехи: она всегда сорила деньгами; после смерти мужа сошлась с любовником; после трагической гибели сына, бросив маленькую дочь на попечение бестолкового брата, уехала во Францию, чтобы забыться. Исповедь героини свидетельствует, что она потратила лучшие годы жизни впустую, ничего серьёзно не делая, интересуясь только любовными приключениями, которые окончились крахом: любовник нашёл её в Париже, обобрал и бросил. После такого покаянного монолога кажется, что Любовь Андреевна осознала свои ошибки, но слишком поздно (исправить что-либо уже нельзя), и в этом заключён драматизм её образа. Однако Чехов, используя «подводное течение», показывает, что Раневская ничего подобного не чувствует. После серьёзных рассуждений о грехах она должна бы отключиться от окружающих впечатлений, потрясённая открывшейся ей сейчас горькой правдой о самой себе. Но нет! Дальше следует такая сцена:
Любовь Андреевна. … Получила сегодня из Парижа… Просит прощёния, умоляет вернуться… (Рвёт телеграмму.) Словно где-то музыка. (Прислушивается.)
Гаев. Это наш знаменитый еврейский оркестр. Помнишь, четыре скрипки, флейта и контрабас.
Любовь Андреевна. Он ещё существует? Его бы к нам зазвать как-нибудь, устроить вечерок [7, 522].
Она слышит вдали музыку местного оркестра и мечтает о том, чтобы позвать его на вечерок. Значит, легкомысленная натура Раневской проявилась и здесь, её раскаяние было неглубоким и не имело никаких серьёзных последствий.
Ещё одним примером может послужить сцена уже из конца второго действия. Аня, увлечённая словами Пети Трофимова о достойной жизни во имя будущего, решает, что уедет из дома и будет жить не за счёт крестьян, как её предки-помещики, а собственным трудом. На вишнёвый сад опускается ночь. Издали слышен голос Вари, которая ищет Аню: "Аня! Где ты?". Аня не откликается и убегает вместе с Петей к реке, а вдогонку ей несётся: "Аня! Аня!" [7, 529]. Этот призывный крик зовёт молодую девушку вернуться домой. Ответом на призыв становится тишина. Сценический эпизод наравне с прямым значением (мечтательной девушке в ясную летнюю ночь хочется не спать, а гулять по саду) получает переносное (подтекстное) толкование: драматург подчёркивает решимость молодой героини порвать со своей прежней жизнью (домом и имением) и идти навстречу новой, неизвестной, но такой заманчивой жизни.
Чехова всегда интересовала человеческая глухота друг к другу. Персонажи его в пьесах лишены взаимопонимания. Это выражается в диалогах: герои слушают, но не слышат друг друга. В драмах Чехова царит атмосфера глухоты - глухоты психологической. При взаимной заинтересованности и доброжелательности чеховские персонажи никак не могут пробиться друг к другу, они слишком поглощены собой, собственными делами, бедами и интересами. Вот один из самых наглядных примеров глухоты, который можно увидеть во втором действии:
Лопахин. Надо окончательно решить - время не ждёт. Вопрос ведь совсем пустой. Согласны вы отдать землю под дачи или нет? Ответьте одно слово: да или нет? Только одно слово!
Любовь Андреевна. Кто здесь курит отвратительные сигары… (Садиться.)
Гаев. Вот железную дорогу посторили, и стало удобно (Садиться.)… Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию…
Любовь Андреевна. Успеешь.
Лопахин. Только одно слово! (Умоляюще.) Дайте же мне ответ!
Гаев (зевая). Кого?
В этом эпизоде очень ярко показана та проблема, о которой говорилось выше. Лопахин хочет хоть как-то образумить Раневскую и Гаева, чтобы сохранить им деньги, но они просто этого не слышат, не хотят слышать. Чеховские герои, как подметил Паперный, разговаривают не с окружающими, а сами с собой: "Чехов отказывается от такого разговора героев, в котором ощущается их тесный, непосредственный контакт, их взаимозависимость. Диалог выступает не как слитный словесный массив, не как спор героев об одном и том же. Скорее, это разговор персонажа с самим собой"[ 14, 191.] Каждый герой ведёт свой, отдельный монолог, но к этому мы вернёмся позже.
Часто в реальной жизни человек по сути является совсем не тем, чем он кажется окружающим его людям. Обнаружить истинное лицо знакомого или незнакомого человека -- увлекательная задача для внимательного наблюдателя и для настоящего драматурга. Чехов, например, в образе Пети Трофимова различает внешний облик «недотёпы» и прекрасные душевные качества. На первый взгляд Петя -- «облезлый барин», смешной и неловкий. Он никак не может окончить курс в университете и поэтому живёт бедно, случайными заработками. У него не растёт борода, он носит рваные калоши, его так потрясают упрёки Раневской на балу, что от возмущения он падает с лестницы. Он красиво говорит о необходимости работать, а сам на протяжении всей пьесы ничего не делает. Он ехидно поддразнивает Варю, называя её «мадам Лопахина». При этом он тактичный и умный человек, который верно судит об окружающих. Петя с симпатией относится к Раневской, снисходительно -- к Гаеву, дружески -- к Ане. Именно он понимает и лучше всех формулирует суть жизненной позиции помещиков -- владельцев вишнёвого сада. "Вы живёте в долг, на чужой счёт, за счёт тех людей, которых вы не пускаете дальше передней" [7, 529], -- говорит он Ане. Именно Петя подсказывает Лопахину, что с вырубкой вишнёвых деревьев надо подождать до отъезда бывших владельцев. Так в пьесе создаётся неординарный характер героя, в котором переплетаются множество черт, как и в реальном человеке.
Что ж, как мы выяснили, "подводные течения" значительно усложнили образы героев пьес Чехова, делая их практически живыми людьми. Но "течения" на этом не заканчиваются. Далее в настоящей работе мы продолжим разбираться с ними и увидим, что Чехов не остановился только на углублении образов героев и доведения их до большей реалистичности, нежели в литературе "дочеховского" периода.