1.2 Божественный дар

Если литература - это нравственность, воплощённая в воображении, некое зеркало, в котором отражается общественное и политическое здоровье, и если правда об историческом периоде обнаруживается в его искусстве, то роман Булгакова создан в невесёлые времена.

На каждом шагу нас ожидают лицемерие и наушничество, а главное сравнение, которое приходит в голову читателю, - Римская империя эпохи Тиберия.

Очевидно и то, что терзания Пилата имеют прямое отношение к эпохе самого Булгакова.

В повествовательной структуре «Мастера и Маргариты» присутствуют три линии, причём в каждом из них обнаруживается свой собственный стиль.

Сатирические сцены из жизни московской литературной и театральной среды написаны языком, напоминающим о комических повестей Булгакова, прежде всего о «Театральном романе».

Для этого языка характерны канцеляризмы, не слишком деликатные разговорные выражения, а также подробные физические описания действующих лиц.

История Понтия Пилата рассказана другим стилем - уравновешенным и красноречивым, окрашенным экзотической лексикой. Рассказчик в этих главах прозрачен.

Что же до глав, где описываются чисто фантастические события, то они, пожалуй, созданы по законам кино, с упором на зримые детали. На первый взгляд эти три линии представляются независимыми друг от друга.

Внимательное чтение, однако, раскрывает постоянное взаимопроникновение их тем и мотивов.

С точки зрения стиль этот роман - наиболее свободно творение Булгакова. Рассказчик или рассказчики, в зависимости от взгляда читателя - предстаёт в нём актером, то снимающим иронические маски.

В иные минуты он настроен лирически, иногда страдает от острого недостатка сведений, порой предстаёт в виде комического хлопотуна, отвечающего на свои собственные риторические вопросы.

А в главах о Пилате рассказчик полностью исчезает, предоставляя читателю свободу делать самостоятельные выводы.

Однако истинное сходство между г. Москвой и Ершалаимом двумя тысячелетиями, связано с природой человека, со способами выживание тирании, с доносами, отречениями, обыкновенным страхом. Повесть о Пилате и московские главы взаимосвязаны через намеки, подсказали и такой любимый прием Булгаковы, как смещение. Одна из центральных сцен «ершалаимской» линии - допрос. Против ожидания, нечего подобного в московских главах нет.

И если римский тиран дает почувствовать свою силу в любом решении Пилата, то на тогдашнего диктатора России автор даже не намекает.

Все, что представляется нам типичным для жизни в Советском Союзе 30-х годов, при Сталине наиболее ясно показано в главах о Пилате.

В сущности, при внимательном чтении жизнь в Ершалаиме обнаруживает глубокое сходство в жизни в настоящей - в противоположность вымышленной - Москве этого периода.

Воланд - единственный герой, присутствующий во всех пластах романа. Отчасти это отражает первоначальный замысел автора, по которым дьявол был центральной фигурой произведение. Роль черной магии в романе весьма, двойственна и неоднозначна. Разумеется, проделки Воланда и его свиты оборачиваются массой неприятностей для московских обывателей.

Но приводят ли они хотя бы к одной настоящей катастрофе! Несовпадение внешнего и реального - одна из главных тем романа - остается для них непостижимым, заставляя изобретать самые не правдоподобные объяснения.

Чертовщина ежедневного быта, составляющая основу «Дьяволиады», используется в «Мастере и Маргарите» с особой целью - противостоять настоящему князю тьмы и его подручным.

Сатана же в романе не носитель всемирного зла, а создатель по заслугам, вершитель справедливости, потому что обильная сказочная россыпь, просто фейерверк «наказующего зла», которым владеет и играет Воланд, - это только неизбежное средство принципа обходиться с каждым «по вере его», принципа получения заработанного, при котором, по словам Гамлета, «мало кто избежит порки».

Играя на земле роль бога мести, Воланд наказывает настоящее зло, и изредка дарует свободу тем, кто достаточно настрадался. Он явно не враг того бога, которому подвластны недоступно для Мастера области света.

Скорее, он его помощник, искупающее некое тяжкое прегрешение. При внимательном чтение романа обнаруживается, что Воланд, обладая властью над землей, со всеми её бьющими в глаза несправедливостями и злом, не в силах решить, когда обрываться человеческой жизни.

И последние слово в решение судьбы Мастера и Маргариты тоже принадлежит не ему - даже если они и отправляется подвластные ему области.

Да и Пилату приносит свободу не крик Маргариты, а заступничество того, с кем он так отчаянно хочет поговорить, то есть Иешуа. Отсюда, кстати, ясно Иешуа - не бог, как полагают, ибо как же он мог бы ходатайствовать перед самим собой?

Иешуа - нетрадиционный Иисус. Но и Воланд, далёк от традиционного Мефистофеля, веселого и злорадного искусителя. При всей перекличке с образами, созданными Гете и Гуно, Воланд куда величественнее. Сарказм, а не ирония - вот его основная черта. Это и в самом деле падший ангел, главный грех которого составляла гордыня. « Отец лжи» выступает в «Мастере и Маргарите» защитником истины словно Мефистофель, он играет роль провокатора, на что указывает эпиграф к книге.

Однако в отличие от Мефистофеля, если Воланд и испытывает людей, если и расставляет для них ловушки, то всегда дает искушенным выбрать между добром и злом, шанс использовать добрую волю.

Поэтому он и не оставляет подобно Мефистофелю, впечатления существа, стремящегося творить зло, а добро совершающего лишь невольно.

И если присмотреться к его взгляду, если вспомнить потрепанный наряд, в которое он облачается в домашней обстановке, то мы увидим, что скорее Воланд, а не Мастер ближе всего к воплощению собственных воззрений Булгакова.

Маргарита, это отдавшаяся на волю дьявола ведьма оказывается, более положительным персонажем, чем Мастер. Она верна, целеустремленна, она, в конечном счёте, вытаскивает Мастера из небытия сумасшедшего дома.

Все дело в том, что Мастер - это такой же художник, противостоящий обществу, как Мольер и Пушкин.

Но в отличие от них, он, смалодушничав, не сумев полностью осуществить требование своего дара, сдается, как только ему приходится страдать за искусство, смиряется с игом действительности. И не случайно именно Луна оказывается последним пунктом его назначения.

Причина этого, как и в «божественной комедии», лежит в том, что Мастер не исполнил своего долга не смог продолжать писательского труда.

Мастер сломлен, он прекратил борьбу, он жаждет только покоя.

Булгаков в своих произведениях всегда внимательно присматривается к конфликту, вытекающему из напряженных отношений между художником и обществом.

В роли художника мог выступать писатель, а мог и ученый. Самым тяжким грехом для Булгакова был отнюдь не компромисс, на них приходилось идти и Пушкину, и Мольеру, и самому Булгакову.

В широком смысле он не прощал - предательства своего предназначения. А предназначением Булгакова был не просто талант, но «дар» в набоковском смысле - Божественный дар Божественного слово.