3.2 В. О. Пелевин и перспективы метамодернизма

Метамодернизм, на наш взгляд, должен уже постулировать не только смерть автора, но и смерть читателя — такой себе абстрактный, утонченно-изощренный эстетский «текст в себе» зачатки которого мы могли наблюдать уже у Набокова, Фаулза или Харуки Мураками, КобоАбэ, Джонатана Франзена.

Сама перспектива метамодернизма под вопросом, потому как нет философской базы, которой для модернизма был Гегель, для постмодернизма Деррида, а для романтизма возможно Шиллер, Шеллинг и Шлегель. Сегодня философия сама себя деконструировала.

Неотъемлемой чертой метамодернизма обязательно является, виртуальная реальность или «гиперреальность»Ж. Бодрийяра[70] «Любовь к трем Цукербринам»[32] В. Пелевина при этом является классическим произведением постмодернизма, написанным в качестве пророческой сатиры на эпоху метамодернизма.

Метамодернизм в представлении современных литературоведов — это классический американский роман. Это нечто среднее между романом-эпопеей и романом-биографией. Наиболее ярким образцом такого взгляда на метамодернизм можно считать роман Джона Фаулза «Дэниэль Мартин» [45]

«Вернуться от метаискусства к самому искусству, от метода к художественному объекту, от контекста к тексту, вернуть автору утраченные права…» «Постмодернизм устарел и поэтому нужно «вернуться»…» Так многие современные искусствоведы и теоретики метамодернизма приходят в своих рассуждениях к явной паралогии.

В данный момент у нас нет хоть сколь-нибудь весомых оснований полагать о зачатках культурного течения которое мы могло бы охарактеризовать как метамодернизм или постпостмодернизм. Нет достаточного количества научных работ разрабатывающих это направление, и нет представителей искусства развивающих метамодернизм, те исследователи которые все же занимаются метамодернизмом и постпостмодернизмом (Робин ванденАккер, ТимотеусВермюлен, Олег Митрошенков) сходятся в том что культурная парадигма пришедшая на смену постмодернизму это не более чем возврат к канонам эпохи модерна, а авторы причисляемые критиками к данному направлению только подтверждают эту теорию своей классической манерой повествования английской прозы эпохи модерна. Так, скажем американский романист выпускник престижного частного колледжа — Джонатан Франзен в отточенности слога и в искусстве построения классического сюжетного повествования, на наш взгляд, ни в чем не уступает «иконам» американского и английского модернизма Т. Драйзеру и Д. Стейнбеку.

То же самое мы можем наблюдать и в контексте творчества Виктора Пелевина, который максимально оперативно в своих работах декодирует, деконструирует и неизменно иронизирует над социокультурной ситуацией настоящего, его литературные техники становятся все более изощренными, а постмодернистские приемы все более отточенными, ни о каком возвращении к «очевидным традиционным ценностям», «возрождения искренности, надежды, романтизма» [71], в произведениях Виктора Пелевина не идет и речи. Исходя из этого мы вполне можем сделать вывод, что, по крайней мере на данном историческом этапе, метамодернизм возможен лишь в виде плохо проработанной теории.