Введение

Написанная в 1923 году, эпопея «Солнце мертвых» совсем недавно стала доступной российскому читателю. История октябрьской революции и гражданской войны предстает здесь не в том традиционно «красном» освещении, которое было единственно возможным и допустимым для советского писателя и советского читателя Пушкарева Л.С. Жизнь, красота, вечность в эпопее И.С. Шмелева «Солнце мертвых» (к вопросу о художественной философии писателя) / Л.С. Пушкарева // Время. Личность. Культура: сб. науч. трудов СПбГАК. Т.148. - СПб, 1997. С.280.

О страданиях, крови, искупительных жертвах этого времени и раньше писалось немало. Б. Пильняк, А.Веселый, М. Шолохов, В. Зазубрин, А. Неверов, И.Бабель создали книги, о которых много и долго спорили, однако лишь в последние годы появились в печати произведения, изображающие эпоху с точки зрения «белых» ее участников или современников (к примеру, роман И.Головкиной «Побежденные», «Трудовое крещение» Е. Мещерской, проза М.Алданова).

Документальная публицистичность положена в основу книг великих писателей, не принявших революцию: «Окаянные дни» И. Бунина, «Несвоевременные мысли» М.Горького, произведения А.Ремизова, Е. Замятина, З. Гиппиус, Д. Мережковского. «Солнце мертвых», на первый взгляд, одна из таких книг. Однако писалась она не в эпицентре воссозданных в ней событий и не по горячим следам. До 1923 года И.Шмелев вообще воздержался от описания того, что он видел, пережил в большевистской России. Может быть, просто не было сил рассказывать о том, как он потерял единственного сына - офицера, расстрелянного только за то, что не принадлежал к новому миру, как вместе с женой был обречен на голодную смерть в недавно еще благословенном солнечном Крыму, как немыслимо далек от сколько-нибудь привычного для него, известного писателя, существования. Понадобилась временная и пространственная дистанция для осмысления того, что жгло его душу и память.

Это осмысленное ничем не напоминает открытые размышления авторов «Окаянных дней» и «Несвоевременных мыслей» о сущности большевизма и революции. Оно - качественно иное, оно даже не стало размышлением в прямом смысле этого слова, Шмелев последовательно уклоняется от определенных авторских выводов, он просто развертывает перед читателем детально написанную картину пережитых дней, а о смысле этой картины читатель должен задуматься и догадаться сам. Иными словами, для реализации идейного замысла писателю потребовалось не публицистическая, а художественная форма. Привычные для него жанровые формы рассказа (или цикла рассказов, столь распространенного в русской прозе 1920-х годов), повести, даже романа не вмещали задуманного, и мемуарное по материалу произведение, в конце концов, было названо эпопеей.

Горький же в заголовке дневника запрограммировал многозначность, которая будет наблюдаться в каждой статье и в их совокупности. Автор, как будто признающий несвоевременность своих мыслей и тут же упрямо продолжающий их излагать, оказывается и в границах исторически конкретного времени и одновременно разрушающим эти границы.

Исходя из представлений писателей об эпохе переворотов, можно выделить следующую цель исследования: Определить отношение И.Шмелева и М.Горького к революции. На основе изученного материала перед исследованием встают две задачи:

Проследить мастерство изображения революции как апокалипсиса, страшнейшей катастрофы русского мира;

Сопоставить отношение И.Шмелева и М.Горького к революции.

публицистика революция шмелев горький