1.2 Творческое развитие Лермонтова-поэта в контексте влияния Пушкина: заимствования, реминисценции, аллюзии, параллели и антитезы.

В лермонтовской энциклопедии выделяется два этапа творчества Лермонтова:

1) 1828-1832 гг. - юношеский период;

2) 1834-1841 гг. - зрелый период.

Исследователи В.В. Афанасьев, С.Н. Ермоленко, Н.И. Якушин и др. выделяют три периода творческого развития Лермонтова:

1) юношеский (1828-1831 гг.);

2) переходный (1832-1836 гг.);

3) зрелый (1837-1841 гг.).

Согласно этим периодизациям, период пробы пера - 1828-1832 гг. Еще ребенком Лермонтов постигал законы поэзии, переписывая в свой альбом стихи. Лермонтов владел французским, немецким, английским, читал по-латыни, на Кавказе изучал «татарский», то есть азербайджанский язык, в Грузии записывал грузинские слова и одной из своих поэм дал грузинское название -- «Мцыри». Лермонтовская энциклопедия дает сведения о том, что поэт помнит тысячи строк из произведений поэтов как иностранных, так и русских, но из обширного круга его чтения нужно выделить двух авторов: Байрона и Пушкина. [24; 455]

Поэзия Пушкина явилась для Лермонтова школой высшего художественного совершенства. Именно в этой школе, сначала копируя великие оригиналы, затем, заимствуя с пушкинской палитры готовые краски для первых попыток самостоятельной живописи, научился Лермонтов владеть поэтическим языком и стихом, научился искусству построения образа, мастерству композиции. Первые дошедшие до нас произведения Лермонтова относятся к 1828 г. -- к четырнадцатилетнему возрасту поэта. За этот год в последнем пятитомном издании его сочинений под редакцией Б.М. Эйхенбаума имеем четыре мелких стихотворения и целых три романтических поэмы.

Важное различие творческой биографии Лермонтова и Пушкина заключается в истоках творчества. Пушкин - плоть от плоти русской культуры, с детства впитывавший в себя фольклорные образы, в то время как молодой Лермонтов, с мамушкой-немкой изначально оказался более интернациональным.

Исследователи пишут об этом, что поэтический мир Лермонтова создавался на стыке культур Запада и Востока, литературных и реальных тенденций, идеальных и конкретно-исторических устремлений: в нём соседствуют Библия и Коран, герои древнего Рима и Шекспира. Это породило контрастное восприятие мира, которое выражается у поэта на всех уровнях: от образов до композиции. Богатство культурных контекстов не конфликтует между собой, создавая гармоническое художественное целое. Пушкин и Лермонтов, таким образом, двигались различными дорогами, но к единой цели. Каждый из них, впитывая в себя все богатство российской действительности, проникался многонациональным духом нашей страны.

Лермонтов столкнулся с подобным осознанием в раннем возрасте, в значительной степени этим объясняется оптимистичность его ранней поэзии. В своих ранних стихотворениях Лермонтов демонстрирует удивительную легкость и полет. Лирика Лермонтова обращена только в будущее, посвящена независимому и гордому человеку, свободно связанному с миром. «На раннем этапе своего творчества Лермонтов пытается обнаружить свою творческую индивидуальность в значительной степени через полемическое обращение к жанровому арсеналу современной и предшествующей поэтической традиции». [26; 81]

Раннее творчество Лермонтова характеризуется значительным количеством цитаций, так называемых «литературных краж». Выражение «литературное кража» [26; 18] принадлежит Пушкину, который тоже заимствовал у современников понравившиеся образы и строки, которые в новом произведении приобретали совершенно другое значение. Подобный прием был характерен и для более зрелого творчества поэта, однако в раннем творчестве цитирование оказывается специфической формой самовыражения юного поэта. В ранних стихах Лермонтов смотрит на собственный внутренний мир как бы со стороны, сквозь призму общеизвестных образов. Однако та исповедальность, которая так ярко отличает его от других литераторов эпохи, не позволяет Лермонтову остаться простым подражателем.

Первые литературные опыты Лермонтова связаны с овладением пушкинским поэтическим языком и стихом. Один из самых ранних автографов Лермонтова - переписанная им в тетрадь поэма Пушкина «Бахчисарайский фонтан». Откровенным ученичеством отмечена поэма «Черкесы», представляющая мозаику из стихов Пушкина и других поэтов. Сохранился набросок начала либретто для оперы «Цыганы» (1928), куда включен диалог Старого цыгана и Земфиры из произведения Пушкина:

Старик:

Где ты была так долго, дочь моя? Я думал, что и ты

меня покинешь, как сделала коварная мать твоя...

Земфира:

Прости, отец мой, но видишь ты,

Веду я гостя: за курганом

Его в пустыне я нашла

И в табор на ночь зазвала.

Он хочет быть, как мы, цыганом,

Его преследует закон,

Но я ему подругой буду,

Его зовут Алеко; он

Готов идти за мною всюду.

Старик:

Я рад, останься до утра

Под сенью нашего шатра

Или пробудь у нас и доле,

Как ты захочешь...[21]

Второй период творчества Лермонтова представляет первостепенный интерес в исследовании темы «Лермонтов и Пушкин» потому, что именно во вторую половину 1830-х годов осуществлялся акт преемственности в форме, подсказанной исторической ситуацией, - освоение эстетических открытий Пушкина и его опыта в преодолении романтизма. В этом плане данная тема практически не изучалась. Мешал такому изучению и миф о том, что Лермонтов прошел мимо произведений Пушкина 1830-х годов, что его знания нового, реалистического Пушкина ограничивались «Евгением Онегиным».

Эта мысль не доказана. Развеять этот миф можно, опираясь на факты. Обратимся к хронологии знакомства Лермонтова с романом «Евгений Онегин». Пушкинский роман был важен для Лермонтова. Знакомство с ним осуществлялось на протяжении 30-х годов. В марте 1830 года вышла седьмая глава романа. Дальше последовал двухлетний перерыв. Из седьмой главы нельзя было понять последующее развитие сюжета романа - сам Пушкин мучительно искал пути завершения своего творения. В январе 1832 года появилась восьмая, последняя глава. Когда Лермонтов писал «Тамбовскую казначейшу», то опирался на сложное разрешение отношений Онегина и Татьяны, данное в восьмой главе романа. Но это не было концом романа: Пушкин просто, следуя своей традиции публиковать отдельные главы, напечатал и последнюю, восьмую.

Роман в его целостном виде с примечаниями автора, с присоединением чрезвычайно важных для понимания судьбы главного героя «Отрывков из «Путешествия Онегина», вышел в 1833 году. Следовательно, Лермонтов мог познакомиться с цельным романом только в 1833 году. Из письма соученика Лермонтова по школе юнкеров мы А.М. Меринского мы узнаем, что в это время Лермонтов находился в Петербурге в юнкерской школе.

Второй этап творчества Лермонтова - кризис романтического миросозерцания, запечатлевшийся в юнкерских поэмах. Д.Д. Благой определяет их натуралистическое своеобразие как озорное вторжение реальной действительности в мир патетико-романтических переживаний. Этим и объясняется пристальное внимание к реалистическим произведениям Пушкина, прежде всего, к «Евгению Онегину». Оттого в поэмах огромное количество онегинских реминисценций.

Очевидно воздействие «Братьев разбойников» Пушкина на поэму Лермонтова «Корсар». Поэма имеет форму исповеди. Главное в ней - история души героя; остальные персонажи присутствуют лишь как фон, в чем проявился романтический субъективизм раннего Лермонтова. Кольцевая композиция подчеркивает цельность произведения, однако вследствие неразвитости любовной линии, намеченной в последней части, поэма оставляет впечатление незавершенности. Подражательный характер поэмы нашел выражение, в частности, в обилии литературных реминисценций: из поэм Пушкина «Братья-разбойники» и «Кавказский пленник», а также из «Евгения Онегина» (ср. 36 строфу шестой главы романа и стихи 311-315 «Корсара»): [24; 250]

Опять пред мной все исчезало,

Как свет пред тению ночной,

И сердце тяжко изнывало,

Исчез и кроткий мой покой,

Исчезло милое волненье

Увял! Где жаркое волненье,

Где благородное стремленье

И чувств, и мыслей молодых,

Высоких, нежных, удалых?

(«Евгений Онегин»)[40]

И благородное стремленье

И чувств и мыслей молодых,

Высоких, нежных, удалых.

(«Корсар») [21]

Поэма Лермонтова «Монго», написанная в 1836 году, также содержит реминисценции из «Евгения Онегина»:

Но прежде нужно вам, читатель,

Героев показать портрет:

Монго -- повеса и корнет...

(«Монго») [21]

Так думал молодой повеса,

Летя в пыли на почтовых,

Всевышней волею Зевеса

Наследник всех своих родных.

(«Евгений Онегин», гл.1 стих 2) [40]

В период создания своих юношеских поэм Лермонтов находил экзотику романтических поэм Пушкина недостаточной, испытывал потребность сгущать ее, усиливать. В «Маскараде» Лермонтов дает Арбенину имя Евгения. Неслучайность появления этого имени в творческом сознании Лермонтова подтверждается тем, что вначале оно непроизвольно ассоциируется им и с Печориным: в одном месте рукописи «Княгини Лиговской», в первой главе, Лермонтов делает характерную описку: вместо фамилии Печорин пишет сначала: «Евгений». О знаменательной семантической близости самих фамилий -- «Онегин» и «Печорин» (Онега и Печора) упоминалось уже много раз, начиная с Белинского. [7; 376]

Также находим реминисценцию из пушкинского «Тазита» (1829-30 гг.) в лермонтовском «Валерике» (1840 г.). Горец, кунак автора письма, зовется Галубом. К этому имени Лермонтов пришел не сразу. В черновой рукописи он был назван Юнусом, затем Ахметом. Как известно, Галуб не горское имя, и возникло оно в силу простой ошибки первых пушкинских редакторов -- у Пушкина в подлиннике, в соответствии с кавказскими «realia», Гасуб. Таким образом, появление у Лермонтова имени Галуб не могло возникнуть ни из какого другого источника, кроме пушкинской поэмы.

В поэме «Сашка» (1835 г.) М.Ю. Лермонтов также использует реминисценции из «Евгения Онегина»: «Герой мой добрый малый» (глава 1, строфа 1). Сравнивая двух сестер, Лермонтов использует параллель из «Онегина»: «Одна из них (красавиц) не вполне Была прекрасна, но зато другая...» (гл.1 стих 15). [21] Как и Онегина, Сашку тоже учил француз: «Его учитель чистый был француз, Marquis de Tess...» [21]

Также в поэме используется параллель из стихотворения Пушкина «Зимняя дорога». Ср.: у Пушкина - «Колокольчик однозвучный утомительно звенит» [40], у Лермонтова - «Раздался колокольчик однозвучный» [40] (гл. 1). В «Сашке» мы находим и антитезу: главный герой - москвич, в отличие от Онегина: «Герой наш был москвич, и потому Я враг Неве и невскому туману» (гл.1, стих 6) [21]

Также поэма «Сашка» связана с «Евгением Онегиным» общностью задания и жанра. Одинаково рисуются и отношения обоих авторов к своим героям: как и Онегин, Сашка -- друг поэта. «Он был мой друг», сообщает о своем герое Лермонтов в самом начале поэмы. Рассказ о воспитании Сашки, как сказано, вполне соответствует рассказу о воспитании Онегина.

Поэма «Княгиня Лиговская» (1838 г.) связана с «Евгением Онегиным» не только образом Печорина. К первой главе начатого романа взят эпиграф из «Онегина»: «Пади, пади! раздался крик!» [21]

Пушкинская поэзия оказала существенное влияние на всю русскую литературу. Как было отмечено выше, несомненное влияние оказала эта традиция и на творчество Лермонтова. Тема влияния и преемственности была и остается одной из важнейших в изучении наследия Лермонтова. Признавая несомненные признаки сходства поэзии двух авторов, критики хотели установить, в чем проявляется самобытность Лермонтова, в чем его отличие от Пушкина. Как мы отмечали в предыдущем параграфе, не только поэзия предшественника, но и его жизнь оказали определяющее влияние на формирование литературной судьбы Лермонтова.

Говоря об использовании Лермонтовым чужого поэтического материала, следует иметь в виду историческую перспективу: то, что сегодня воспринимается как заимствование, в те годы понималось как поэтическое соперничество. То есть, когда Лермонтов писал: «Гляжу на будущность с боязнью, Гляжу на прошлое с тоской...» [21], он полемизировал с Пушкиным: «В надежде славы и добра Гляжу вперед я без боязни...» [41]

Усваивая поэтический образ, Лермонтов сохраняет его основу, но всеми средствами стремится изменить его тональность, эмоциональную окраску. При этом наиболее интенсивной перестройке подвергается звуковая сторона стихотворения - ритм, мелодия, интонация, строфическая структура.

Цитаты и аллюзии из стихов Пушкина в лирике Лермонтова тесно связаны с личным ощущение, восприятием поэта. Перечень пушкинских цитат в творчестве Лермонтова представлен в ПРИЛОЖЕНИИ 1. На материале предшествующих параграфов очевидно, что Лермонтов очень глубоко воспринимал. Пушкина: как человека и как поэта. Именно из этого глубоко личностного восприятия вырастают в лирике Лермонтова аллюзии на пушкинский текст. Чутко восприняв поэзию Пушкина, услышав в ней созвучные ноты, поверив в правду восприятия старшего товарища, Лермонтов нередко вступает в разговор с Пушкиным, развивает его образы, отталкиваясь от них или вступая в мировоззренческую дискуссию. В результате, выстраивается творческий диалог двух поэтов.

Несколько иначе выглядят аллюзии на поэзию Пушкина в поэмах и романе Лермонтова, а также в прозаических произведениях. Если лирический текст воплощает состояние и настроение, то поэма предполагает наличие сюжета. Цитация и аллюзии здесь выступают не столько как способ диалога с предшественником, сколько как обращение к читателю, знающему и любящему Пушкина. Использование аллюзий и цитаций позволяет существенно расширить толкование образа, создать дополнительные смыслы, важные для читателя послепушкинской эпохи. В этом отношении выделяется роман Лермонтова, где многие аллюзии и реминисценции отсылают к «Евгению Онегину». Чем это обусловлено и каков характер воздействия пушкинского романа на художественное сознание Лермонтова, мы рассмотрим в следующей главе работы.