Глава 2. «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН» ПУШКИНА: ХАРАКТЕР ВОЗДЕЙСТВИЯ РОМАНА НА ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ ЛЕРМОНТОВА

2.1 «Онегинская строфа» и её влияние на стихотворные произведения Лермонтова

• «Онегинскую строфу», создание Пушкина, позволяющее значительно свободнее, чем сонет, говорить языком поэзии, Лермонтов применил не только в поэмах «Тамбовская казначейша», 1837-38 гг. и «Моряк», 1832 г., но также и в лирике. В том же 1832 году было написано стихотворение, состоящее из трех четырнадцатистиший: «Что толку жить!.. Без приключений...». Стихотворение создано вскоре после того, как 18-летний поэт приехал в Петербург.
• Оно отличается характерными для юношеских произведений Лермонтова «кладбищенскими», пессимистическими мотивами, возможно, спровоцированными отношением к месту, к городу, который не был любим поэтом и от которого в тот момент Лермонтов не ждал ничего хорошего. Но в отличие от философской и элегической по тональности лирики 1830--31 гг., эти мотивы получают здесь ироническую трактовку, что также связано с обращением к онегинской строфе: Лермонтов-лирик через свойства строфы подхватывает, усваивает умную пушкинскую иронию, не перечёркивая глубину переживаемой мысли. На лермонтовское произведение оказала влияние иронически-бытовая тональность «Евгения Онегина» (ср. гл. II, строфы XXXVII--XXXVIII).
• Конец! Как звучно это слово,
• Как много -- мало мыслей в нем;
• Последний стон -- и всё готово,
• Без дальних справок -- а потом?
• Потом вас чинно в гроб положат,
• И черви ваш скелет обгложут,
• А там наследник в добрый час
• Придавит монументом вас.
• («Что толку жить!..») [21]
• Так наше ветреное племя
• Растет, волнуется, кипит
• И к гробу прадедов теснит.
• Придет, придет и наше время,
• И наши внуки в добрый час
• Из мира вытеснят и нас!
• («Евгений Онегин») [40]
• Как и Пушкин в «Онегине», Лермонтов подхватывает мотив неизбежного финала жизни и говорит об этом с иронией, легко и непринужденно. Но Пушкин в романе призывает жить и радоваться жизни: «Покамест упивайтесь ею, Сей легкой жизнию, друзья!» [40] Лермонтов, наоборот, говорит о благе расставания с жизнью: «А потрудитесь рассмотреть -- Всё веселее умереть». [21] Однако есть сближение по композиции: в сонете Лермонтова, как и в романе Пушкина, присутствуют вставные конструкции, лирические отступления:
• Простит вам каждую обиду
• По доброте души своей,
• Для пользы вашей (и церквей)
• Отслужит, верно, панихиду,
• Которой (я боюсь сказать)
• Не суждено вам услыхать. [21]
• В 1836 году Лермонтов серьезно пересматривает прежние увлечения романтизмом, а в «Тамбовской казначейше» развивает те особенности творчества Пушкина, которые Булгарин считал непоэтическими.
• В этот период серьезной переоценки своего прежнего творческого пути Лермонтов интересуется целым циклом пушкинских произведений, которые можно считать этапными в борьбе за реализм: «Евгений Онегин», «Граф Нулин», «Домик в Коломне». В «Евгении Онегине» для Лермонтова интересны живые картины быта своеобразная форма свободного романа, допускающая лирические отступления, которая помогает утверждению нового направления. А в иронических пародийных поэмах Пушкина его привлекают обыкновенный характер героев и тон «Графа Нулина» и «Домика в Коломне» - такой же легкой непринужденностью Лермонтов стремиться преодолеть собственную склонность к декламации и элегическому стиху.
• В основу сюжета «Тамбовской казначейши так же, как и в пушкинских шуточных поэмах, Лермонтов берет обычное происшествие. Пользуясь пустяковым сюжетом, автор, подобно предшественнику, свое внимание сосредотачивает на изображении быта, нравов, характеров. Написание поэмы «Тамбовская казначейша» относят к 1838 году, в котором она была опубликована, но есть и предположение, что текст возник уже в 1836 году. В Лермонтовской энциклопедии В.А. Мануйлов писал, что «Тамбовская казначейша» создавалась в 1836-1838 годах, но сам исследователь больше склонялся к 1836 году. [24; 562]
• Между созданием «Евгения Онегина» и поэмой Лермонтова прошло примерно 5 лет - именно на это указывает и автор «Тамбовской казначейши» в 17 стихе:
• Таков-то был штаб-ротмистр Гарин:
• По крайней мере, мой портрет
• Был схож тому назад пять лет.[21]
• Все содержание поэмы соотнесено с Пушкиным с оглядкой на его творчество. Во-первых, «Тамбовская казначейша» написана «онегинской строфой», как и роман Пушкина «Евгений Онегин». Во-вторых, Лермонтов в начале произведения открыто заявляет, что «вступает в литературу под знаменем Пушкина». [29; 115]. Свою позицию автор изложил в «Посвящении»:

Пускай слыву я старовером,

Мне всё равно - я даже рад:

Пишу Онегина размером

Пою, друзья, на старый лад;

Унижусь до смиренной прозы.

Прошу послушать эту сказку!

Ее нежданную развязку

Одобрите, быть может, вы

Склоненьем легким головы.

(«Тамбовская казначейша») [40]

Тогда роман на старый лад

Займет веселый мой закат.

(«Евгений Онегин») [21]

Важность этого поэтического признания в том, что оно полемично. Стихи обращены ко всем тем, кто объявлял Пушкина устаревшим поэтом, кто утверждал, что слава его в прошлом, например, Белинский. «Писать Онегина размером» означало для Лермонтова «смотреть на изображаемую действительность не с холодным и отстраненным вниманием, а сквозь призму просветленного пушкинского чувства». [35; 109]

Лермонтов решительно заявлял, что он в поэме следует за Пушкиным, пишет его стихом, предлагает послушать свою сказку. Кроме того, «Тамбовская казначейша» апеллирует к анекдоту из жизни картежников в духе «Пиковой дамы». Оттого она содержит эпиграф: «Играй, да не отыгрывайся».

Эпиграф, по нашему мнению, обнаруживает некую литературную позицию Лермонтова: автор играет пушкинскими сюжетами, оборотами речи, строфой, но не отыгрывается на нем, не пародирует. Попытаемся это доказать. Л.Я. Гинзбург справедливо выводит «Тамбовскую казначейшу» за жанровые границы «Онегина», несмотря на онегинские строфы поэмы, и сближает ее больше с «Графом Нулиным». Но если сопоставить сюжеты произведений двух авторов, то нельзя не отметить принципиального различия.

Событие, которое пересказывает Пушкин, является бытовым шаблоном: «супругу верная жена» дает пощечину разгулявшемуся столичному хлыщу, но встречается с 23-летним соседом -- это, в самом деле, «совсем не диво». [40] Событие лермонтовской поэмы, напротив, оказывается из ряда вон выходящим: муж проигрывает жену в карты заезжему поручику, а та бросает ему в лицо обручальное кольцо. И при этом автор искренне полагает, что эта история покажется скучной нынешнему читателю:

Признайтесь, вы меня бранили?

Вы ждали действия? страстей?

Повсюду нынче ищут драмы,

Все просят крови -- даже дамы…

(Там же) [21]

Именно ориентир на «Евгения Онегина» усилил отличия «Тамбовской казначейши» от «Графа Нулина». «Граф Нулин» - шуточная поэма Пушкина, а «Евгения Онегина» нельзя отнести к этому жанру, как и «Тамбовскую казначейшу». Лермонтов называл свое произведение сказкой, рассказом, романом, а Пушкин - свободным романом. Литературоведы именуют произведение Лермонтова нравственной поэмой.

Онегинский элемент есть в «Казначейше», но закругленность сюжета вокруг единственного эпизода тяготеет к жанру стихотворного романа. Лермонтов и сам это утверждает: «Для большей ясности романа Здесь объявить мне вам пора...» [21]