Заключение

Партия поддерживала пролетарские литературные организации, видя в них одно из орудий культурной революции, но уже в первые годы существования ВАПП критиковала их за сектантство, «комчванство», пережитки идей Пролеткульта, нетерпимость к советским писателям из среды интеллигенции.

Пролеткультовская поэзия и литература безошибочно попадала в цель. Члены Пролеткульта оберегали «чистого» пролетарского писателя от «чужеродных» для него влияний интеллигенции и крестьянства, как буржуазных идеологов. Этой исключительностью был продиктован и нигилизм по отношению к русской и мировой литературе.

Ю. Либединский, характеризуя деятелей пролетарского литературного движения, назвал их «неистовыми ревнителями» пролетарской чистоты, которые «защищали ее с такой яростью, что дай им волю – и нежные ростки будущего советского искусства были бы выполоты начисто!»

Руководство страны взяло курс на поддержку Российской ассоциации пролетарских писателей, противопоставляя их основной массе советских писателей. Идеологи пролетарской литературы много сделали для внедрения в сознание художников новых канонов искусства. Требование политизировать литературу, исходившее от них, с течением времени приобретало все более императивный характер.

На протяжении многих лет РАПП считалась «проводником партийной линии в литературе, причем сама партия поставила эту организацию в исключительное, командное положение. С самого начала своего существования РАПП имела одно принципиальное отличие от своего предшественника – Пролеткульта. Пролеткультовцы боролись за автономию от государства, за полную самостоятельность и независимость от каких бы то ни было властных структур, находились в явной оппозиции к советскому правительству и Наркомпросу, за что и были разгромлены. Рапповцы учли их печальный опыт и громогласно провозгласили главным принципом своей деятельности строгое следование партийной линии, борьбу за партийность литературы, за внедрение партийной идеологии в массы».

В первый период своего развития РАПП сыграла положительную роль в борьбе за пролетарскую литературу и собирание ее сил. Борясь с антипролетарскими теориями, она совершала грубые теоретические и политические ошибки. Но все же РАПП до известного момента содействовала творческому развитию советской литературы, воспитав ряд пролетарских писателей. Но в условиях социального строительства влияние РАПП стало отрицательным. Узость творческой платформы РАПП и ошибочность ряда лозунгов сказались отрицательным образом на произведениях пролетписателей, например, на «Рождении героя» Либединского.

Сильно преувеличивая роль РАППа в развитии советской литературы 20-х годов, А. Фадеев, уже в середине 30-х годов не мог не признать, что рапповские попытки приблизиться к пониманию специфики искусства были «искажены… недостатком знаний, догматизмом и групповой борьбой».

На определенном этапе казалось, что РАППовцы идут к победе, так как их агрессия была инициирована правительством. Сталин сознательно использует Авербаха в своих политических целях. Но РАППовыцы немного «пережали» спусковой крючок, почувствовали себя хозяевами литературы. Почти все РАППовцы в итоге были расстреляны или посажены. Стиль политических обвинений был опасен. Эту опасность чувствовали и оппоненты РАППовцев, например, Воронский. Но чувствовали и такие люди как Маяковский. Недаром Маяковский незадолго до смерти вступает в РАПП, как бы признавая своё поражение в неравной борьбе.

К 1931 году кажется, что РАПП победил – ещё немного и литература будет вся такой. Партийное постановление от 22 июня 1932 года «Постановление о политике партии в области художественной литературы» имело эффект разорвавшейся бомбы.

Незадолго до падения РАПП, в феврале 1932 года, М. Пришвин писал в дневнике о том, что весь РАПП держится войной и существует врагом, разоблачает и тем самоутверждается: свое ничто, если оно кого-нибудь уничтожает, превращается в нечто».

«В настоящее время, – отмечает резолюция ЦК ВКП(б) от 1932, – когда успели уже вырасти кадры пролетарской литературы и искусства, выдвинулись новые писатели и художники с заводов, фабрик и колхозов, рамки существующих пролетарских литературно-художественных организаций становятся уже узкими и тормозят серьезный размах художественного творчества». «Отсюда необходимость соответствующей перестройки литературно-художественных организаций и расширение базы их работы».

Одной из главных задач постановления ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций» была ликвидация РАПП. 24 апреля 1932 года, в газете «Правда» и на первой странице, постановление ЦК ВКП(б) было напечатано. В нем говорилось о ликвидации ВОАПП и РАПП, коренной перестройке литературно-художественных организаций и объединении всех писателей, поддерживающих платформу советской власти, в Союз Советских писателей.

Современная критика оценивает данное постановление ЦК однозначно отрицательно, трактуя его как стремление режима административно задушить всякое инакомыслие, как акт насильственный.

Созданный в 1934 году Союз писателей стал инструментом тотального контроля власти над творческим процессом. Теперь, после закрытия РАПП, у всех писателей не осталось никакой альтернативы вступлению в единый Союз писателей СССР.

17 августа 1934 проходит первый Съезд Союза Писателей. Председатель – Горький. Первый съезд – это всенародный праздник, всенародное прославление живого бога Горького, который в свою очередь прославляет другого живого бога – товарища Сталина. Такая демонстрация единства и всенародного ликования.

Натерпевшиеся от произвола РАПП (как говорили тогда – «от рапповской дубинки») писатели-попутчики встретили постановление ЦК восторженно, не представляя себе всех последствий дальнейшего «партийного руководства» образованным в 1934 г. Союзом писателей.

28 февраля 1929 года в «Письме писателям-коммунистам из РАППА» Сталин делает следующие замечания: «РАПП, видимо, не умеет правильно построить литературный фронт и расположить силы на этом фронте таким образом, чтобы естественно получился выигрыш сражения, а значит и выигрыш войны с «классовым врагом». Плох тот военачальник, который не умеет найти подобающее место на своем фронте и для ударных и для слабых дивизий, и для кавалерии, и для артиллерии, и для регулярных частей, и для партизанских отрядов. Военачальник, не умеющий учитывать все эти особенности всех этих разнообразных частей и использовать их по-разному в интересах единого и нераздельного фронта, – какой же это, прости господи, военачальник? Боюсь, что РАПП иногда смахивает на такого именно военачальника». Естественно, что эти слова побудили рапповцев к применению «военизированных» методов на «литературном фронте».

Мягко критикуя руководителей РАПП за отдельные «перегибы», Сталин не оставлял у них сомнений в том, что признает за ними роль «военачальника» в литературе и считает, что «общая линия» у них «в основном правильная». «Руководить сложнейшим фронтом советской художественной литературы, – подчеркивал Сталин, – призваны вы, и только вы... Что касается моих отношений к РАППу, они остались такими же близкими и дружескими, какими были до сего времени. Это не значит, что я отказываюсь критиковать её ошибки, как я их понимаю».

В заключение можно отметить, что никаких художественных результатов РАПП не имел. Начатое рапповцами постоянное угнетение продолжалось до середины 1980-х годов, когда литературу перестали держать и не пущать.