1.1 Синтез фантастики и реализма в «Шагреневой коже» Оноре де Бальзака

Творчество Оноре де Бальзака (1799-1850) - явление уникальное не только во французской, но и в мировой литературе.

Миром правит страсть - к любви, деньгам, успеху и мученичеству, - и творческая Вселенная Бальзака проникнута музыкой и значением этой страсти, ее драматической гармонией.

Художественные произведения Бальзака, начиная с «Шагреневой кожи», свидетельствуют о том, что его понимание природы и возможностей жанра романа предполагало свободное отношение к границам между жанрами. Черта нового искусства XIX века -- стремление к синтезу, к слиянию разнообразных жанровых элементов -- оказалась близка творческой индивидуальности Бальзака. Он находил, что Вальтер Скотт, с художественным опытом которого Бальзак очень считался, удачно соединил в романе «драму, диалог, портрет, пейзаж, описание; он включил туда и невероятное и истинное -- эти элементы эпоса...».

С наибольшей ясностью сформулировал принципы романа, как эпопеи нового времени, в 40-х годах Белинский. Рассматривая роман и повесть как самые свободные формы, в которых воплощается жизнь, Белинский полагал, что в этих жанрах «лучше, удобнее, нежели в каком-нибудь другом роде поэзии, вымысел сливается с действительностью, художественное изобретение смешивается с простым, лишь бы верным списыванием с натуры... Это самый широкий, всеобъемлющий род поэзии; в нем талант чувствует себя безгранично свободным. В нем соединяются все другие роды поэзии...»

Творчество Бальзака уже с начала 30-х годов развивалось в русле художественных принципов нового искусства. Он понимал роман как средство познания целостного мира, как выражение сложных связей между индивидуумом и обществом, как раскрытие «мистики человеческого сердца», если воспользоваться выражением Белинского.

Фантастику и бытопись, трагедийность и иронию, лирику и ярость памфлета, разностороннюю эрудицию и публицистичность -- все вместил роман «Шагреневая кожа», которому предпослан своеобразный эпиграф -- горизонтально змеящаяся, извивающаяся черная линия и под ней ссылка на главу из самой странной, ироничной и причудливой книги XVIII века -- «Тристрема Шенди» Стерна. Такую линию, но вертикальную, задумчиво чертил концом палки простодушный мудрец Стерна -- капрал Трим, выражая свое суждение о человеческой жизни.

Удручающая картина духовной деградации блестящего, внешне полного жизни общества, охваченного жаждой золота и наслаждений, сделавшего главным принципом существования - эгоизм, свидетельствует о том, что уже в «Шагреневой коже» Бальзак подходил к важнейшей своей задаче -- найти «социальный двигатель», «охватить скрытый смысл огромного скопища типов, страстей и событий».

Философскую повесть «Шагреневая кожа» (1831) Бальзак назвал «формулой нашего эгоизма». Фантастическая, всемогущая шагреневая кожа, дав герою избавление от бедности, на самом деле явилась причиной еще большего горя. Она уничтожила способность к творческим дерзаниям, желание наслаждаться жизнью, чувство сострадания, объединяющее человека с себе подобными, уничтожила в конечном счете духовность того, кто обладает ею.

В романе Оноре де Бальзака, принесшем ему первую литературную славу, рассказана история нищего молодого честолюбца Рафаэля Валантена, на пороге самоубийства случайно купившего в антикварной лавке волшебный талисман - кусок шагреневой кожи, исполняющий все желания его владельца, но при этом всякий раз сокращающий его жизнь.

«На клеточной ткани этой чудесной кожи были выведены знаки по-санскритски. Там было написано: “Обладая мною ты будешь обладать всем, но жизнь твоя будет принадлежать мне, так угодно богу. Желай и желания твои будут исполняться, но соразмеряй свои желания со своей жизнью. Она - здесь. При каждом желании я буду убывать. Хочешь владеть мною? Бери. Бог тебя услышит. Да будет так». (Бальзак О. Шагреневая кожа).

Обретя богатство и наслаждения, Валантен очень скоро оказывается перед выбором: жить в свое удовольствие и тем самым обречь себя на скорую смерть - или «оскопить свое воображение», предаться самоограничению и, повинуясь инстинкту самосохранения, выключить себя из жизни.

Изображая перерождение Рафаэля де Валантена после получения миллионов, Бальзак, используя условность, допустимую в философском жанре, создает почти фантастическую картину существования своего героя, ставшего слугой своего богатства, превратившегося в автомат.

Сочетание философской фантастики и изображения действительности в формах самой жизни составляет художественную специфику повести. Связывая жизнь своего героя с фантастической шагреневой кожей, Бальзак, например, с медицинской точностью описывает физические страдания Рафаэля как больного туберкулезом. (Обломиевский Д. Бальзак).

В романе -- история жизни, история борьбы, разочарований, страстей и непоправимых заблуждений, кончающаяся гибелью героя, которая наступила много позднее его духовной смерти.

Смелая, очень смелая композиция позволяет увидеть весь процесс развития личности, но построена она так, что сосредоточивает внимание на важнейших, поворотных моментах. В экспозицию романа выдвинут драматически напряженный момент, когда меняется судьба и жизнь человека пойдет по другому пути. Открывающая роман сцена в игорном доме -- стремительный ввод в действие, она связывает прошлое и будущее, герой здесь на границе жизни и смерти, он делает последнюю ставку.

Он неизвестен никому, не назван по имени, он -- незнакомец. У него нет еще своей, отдельной истории, а есть только общее для многих -- жестокая судьба. И, подобно многим несчастливцам, он пришел, чтобы поставить на карту последний золотой и свою жизнь. Если он выиграет, банальная, в общем, повесть об искателе успеха может получить продолжение: последуют новые удачи и неудачи, переходы от радости к отчаянию. Он проигрался; следовательно -- погиб. Это могло бы стать концом истории, рассказанной во второй части романа. Но -- стало началом романа о шагреневой коже.

Уже здесь, в экспозиции, автор начинает освобождать героя от власти видимых, житейских обстоятельств и передает его во власть необъяснимой, сверхестественной силы.

Позднее герой приобретет индивидуальность, реалистически, с множеством жизненных подробностей раскрытую историю. Она будет заключена внутрь романа, составит его сердцевину, заполнит собою вторую часть книги («Женщина без сердца»).

Фантастические мотивы в первой и третьей частях «Шагреневой кожи», с поразительной естественностью слившиеся с реалистическими подробностями, передавали смысл сложных связей и отношений, соединяющих буржуазного индивида с обществом, выражали «движение жизни», не давая точной копии. И система резких, ярких, эмоционально богатых и философски значимых контрастов, которые занимают такое большое место в композиции «Шагреневой кожи», обусловлена той же целью: «выразить природу», не копируя ее.

Внутренняя расщепленность Рафаэля, обусловленная двойственностью его положения между общественными «верхами» и «низами», порождает глубокий трагизм его образа. Поражение Рафаэля-бедняка воспринимается как трагическое обстоятельство. Судьба Рафаэля вызывает не только интерес, любопытство, но также самое глубокое сочувствие, жалость. Он оказывается невиновным в своем падении, представляется беспомощным перед лицом сил, которые на него обрушились. Силы эти, воплощенные в образе старика антиквара, который своим подарком довершает моральное падение героя романа, не случайно изображаются несоизмеримыми с Рафаэлем по своему безграничному превосходству над ним. Чтобы усилить эту их несоизмеримость, Бальзак делает их принципиально отличными от реальных явлений, среди которых живет Рафаэль, и в то же время заставляет господствовать эти силы над реальными людьми и вещами. Бальзак освобождает эти силы от подчиненности законам природы, наделяя их особой, специфической энергией, приписывая им могущество, выходящее за пределы обычного, могущество ненатуральное, сверхъестественное.

И здесь приобретают решающее значение фантастическое начало и его роль в романе. На первый план выступают существующие в произведении соотношения и связи фантастических явлений с картинами и образами реального мира. Двуплановость романа, сочетание в нем реализма с фантастикой, оказывается решающей для его смысла.

Бальзаковский роман «Шагреневая кожа» среди современной ему художественной литературы, точнее, среди современных ему романов, занимает в самом деле довольно своеобразное положение. Положение это во многом определяется теми литературными взглядами, которые разделял в то время писатель. Бальзак, судя по его очеркам «О литературных салонах» и «Романтические акафисты», принимал активное участие в борьбе, которую вели в те годы многие писатели Франции вокруг наследия романтизма. Он примыкал тогда к противникам этого направления. Но для Бальзака в романтизме были более всего чужды характерные для всего романтического направления элементы художественного идеализма, ирреалистические мотивы и тенденции. Он возражал по сути дела против романтизма в целом, против романтического художественного метода. Против романтического пренебрежения к действительности, против субъективных эмоций, вытесняющих объективное изображение предмета, и направляет свой роман Бальзак. Недаром в нем такое значительное место занимают описания реальной обстановки, в которой протекает действие, описания вещей, среди которых живет, трудится и предается размышлениям герой. Бальзак поступает в противовес установкам Планша -- изображать человека вне среды -- и в полном соответствии с требованиями тех критиков, которое утверждали, что окружение характера не менее важно для художественного изображения, чем сам характер; «Шагреневая кожа» вбирает в себя изображение вещей, оставлявшихся романтиками за пределами художественного произведения. В пустом, лишенном материальных предметов пространстве или среди нейтральных по отношению к характеру вещей действовали герои Шатобриана («Рене»), Констана («Адольф»), Нодье («Жан Сбогар»). У Бальзака производится детальный учет вещам, составляющим костюм Рафаэля. Состояние шляпы Рафаэля, его туфель, его фланелевых рубашек -- все это интересует писателя. Он принимает во внимание предметы питания Рафаэля -- хлеб, молоко, колбасу, знает, сколько Рафаэль сжигает за ночь масла, знает, какая погода на улице, по которой ходит Рафаэль,-- гололедица или мокрый снег. Столь же вещественно осязаемым представлен и мир Теодоры. Благоуханная прическа, ковры, кружева, драгоценности -- вот тот комплекс вещей, составной частью которого является она сама. (Ионкис Г.Э. Оноре Бальзак. Биография писателя).

И дело не в самих по себе вещах, которые часто только уточняют объективное положение человека. Дело в том, что человек ограничен в своих действиях вещами, или, точнее, своим положением в мире. Он поступает в соответствии со своим реальным окружением, подчиняет свои мысли среде. Так, для Теодоры «составляют всё» ее собственная карета, ложа, шляпа. Рафаэль вынужден сам убирать свою комнату, сам покупать провизию, беречь свой костюм, сократить до минимума свои расходы, потому что для нормального существования ему не хватает материальных ресурсов. Адольф, Рене, Жан Сбогар мечтали, предавались размышлениям, влюблялись, и только. Рафаэль размышляет, влюбляется, мечтает, но, кроме того, еще нуждается и недоедает, то есть находится в зависимости от своего материального положения, а это последнее оказывается определяющим и для его духовного мира.

Но своеобразие «Шагреневой кожи» в том-то и состоит, что рядом с кругом причинно обусловленных явлений в ней присутствует и круг явлений, не подчиненных материальной необходимости, как бы вырванных из причинно-следственных отношений. Рядом с совершенно точными, реалистическими описаниями и рассказами мы обнаруживаем в романе всякого рода олицетворения, максимально освобожденные от всего конкретного, тяготеющие к образам-схемам. Стоит вспомнить в этой связи описание жизни Рафаэля после его чудесного обогащения, образы ученых, которые пытаются раздробить и сжечь кусок шагреневой кожи, аристократов на курорте, крестьян, с которыми Рафаэль встречается в Швейцарии. Особенно ярко эта двойственность романа и его стиля сказывается в отличии Рафаэля от старика антиквара.

Если Рафаэль существует в реальном мире и его поведение определяется закономерностью этого мира, то совершенно иным представляется существование старика антиквара, который появляется впервые перед Рафаэлем «из полутьмы», в «центре красноватого круга», «загорающегося» на фоне «мрака». Когда антиквар предстает перед Рафаэлем, в полутемноте сначала видно только его лицо. «Можно было подумать,-- резюмирует автор впечатления Рафаэля,-- что это лицо повисло в воздухе». Автор прямо заявляет, что при этом не слышно было, как тот вошел: он «молчал и не двигался». Рафаэлю кажется, будто старик «вышел из соседнего саркофага». Автор говорит об антикваре как о «подобии призрака». Столь же чудесной, фантастической, сверхъестественной представляется и шагреневая кожа, которую антиквар дарит Рафаэлю. В ней поражает уже то, что она в своем существовании не подчиняется законам физики и химии; ее не в состоянии расплющить механический пресс, под воздействием которого разлетается на мельчайшие осколки стальная плита. На нее действуют фтористой кислотой, хлористым азотом, сильным электрическим током, вольтовой дугой. А она сохраняет свой прежний вид. Она изображена как явление мистического, иррационального порядка.

Другой чертой, также одинаково присущей антиквару и куску шагреневой кожи, является их невероятное, фантастическое могущество. Шагреневая кожа обладает, по словам антиквара, грозной силой, способностью сокращаться в своих размерах до минимума и сохраняет при этом загадочное влияние на судьбу человека, ею владеющего. Она в состоянии перевернуть в одно мгновение его жизненный путь, сделать бедняка богачом. Она может в то же время уничтожить человека, превратить цветущего юношу в тяжело больного, умирающего. То же всесилие отличает и антиквара. При виде его у Рафаэля рождается «необъяснимое предчувствие какой-то необычайной власти». По собственным словам старика, он «прогуливается по вселенной, как по собственному саду», нога его «ступает по высочайшим горам Европы и Азии». Он изучил «все человеческие языки», «воскрешает» в своем воображении «целые страны, картины разных местностей, виды океана», «создает» в своей душе «вселенную». Он обладает даром «угадывать мысли самых скрытных людей». На его лице можно прочитать «спокойствие всевидящего бога» или же «горделивую мощь все видевшего человека».

В шагреневой коже, так, же как в старике антикваре, Бальзак воплощает совершенно реальное явление -- власть, силу, которую приобретают в современном ему обществе деньги. Шагреневая кожа, как уже указывалось выше, передает во владение Рафаэля колоссальное состояние, отрывает его от мира нужды. В старике антикваре следует отметить тесную связь его деятельности с накоплением денег. Это не только коллекционер предметов искусства, культуры, он еще и ростовщик. Антиквар рассказывает Рафаэлю о своих бесконечных путешествиях, о том, что он был всюду -- и в Китае, и в арабских странах, и во всех европейских столицах, и в Северной Америке. И вот любопытно, что всюду, где бы он ни бывал, он занят только приобретением богатства -- покупкой и продажей, ссудами, векселями - в вигвамах индейцев он «оставляет золото», в европейских столицах «подписывает контракты», китайцу «ссужает деньги». Создавая образы шагреневой кожи и старика антиквара, Бальзак совершенно четко указывает на социальное зло, господствующее в окружающей жизни, дает точную диагностику этого зла. В романе речь идет не об особой сфере бытия и вместе с тем не об особом состоянии сознания Рафаэля, порождающем фантастические грезы. Фантастическое не является здесь продуктом воображения, производным от фантазирующего субъекта. Оно отражает процесс, совершающийся вне сознания, независимо от воли и желания человека, процесс объективный. Фантастика у Бальзака отражает реальный мир. Вымысел подчинен у него реализму. Фантастика только форма и при этом форма того же реального мира, а не особая стихия бытия. В этом специфика фантастического у Бальзака, резко отличающая его от реакционных романтиков, для которых фантастическое всегда носило религиозно-мистический отпечаток, всегда присутствовало среди реальных явлений как своего рода вестник потустороннего мира и при этом проникало в круг реальных явлений только через сознание субъекта, через его воображение, грезы. (Обломиевский Д. Бальзак).

В то же время, создавая образы антиквара и шагреневой кожи, Бальзак особо подчеркивает стихийный, иррациональный характер власти денег. Он рассматривает власть денег как явление вполне реальное, земное, но только непознаваемое, необъяснимое с точки зрения человеческого разума. Обращая особое внимание на то, что власть денег в современном обществе относится к числу явлений необычных, нарушающих привычный, столетиями заведенный ход вещей, Бальзак в соответствии с этим решительно отстраняется в «Шагреневой коже» от бытового реализма, изображавшего существующее как абсолютно понятное, полностью укладывающееся в рамки общепринятых представлений. Уже самое наличие в романе образа Рафаэля, самая его жизнь до встречи с антикваром указывает на принадлежность Бальзака к реалистическому лагерю литературы того времени.

Еще в большей степени, чем образ Рафаэля, принадлежность Бальзака к реалистическому литературному лагерю подчеркивают образы антиквара и шагреневой кожи и вообще стихия фантастического в романе. Нельзя забывать, что в этой стихии заложена гибель Рафаэля. Именно она ломает его судьбу и по своей функции в романе вполне уравнивается с тем зловредным влиянием, которое распространяется на Рафаэля от Теодоры и Растиньяка. Бальзак как бы заявляет своим романом о неблагополучии, царящем в мире, где существуют гибельные для человека и в то же время непонятные, рационально необъяснимые факты и явления.

Наличие фантастического в романе и в этом отношении, следовательно, определяется самим характером действительности. Создавая образы антиквара и шагреневой кожи, Бальзак ощущает объективную необходимость капиталистического наступления на старый мир, одряхлевший и постепенно утрачивающий право на существование. Он ощущает историческую неизбежность власти денег, которую несут с собой антиквар и шагреневая кожа. Против власти денег ничего не могут поделать силы старого мира. Ибо сами по себе они не представляют собой чего-то принципиально отличного от новых властителей. Совсем не случайно в этом отношении, что Рафаэль у Бальзака не просто бедняк, не крестьянин, не ремесленник, а обедневший дворянин. Именно его происхождение, его детство, проведенное в кругу материально обеспеченных людей, облегчают его переход в круг богачей. Зародыши расточительства в его сознании проистекают именно отсюда.

В своей книге о Бальзаке, вышедшей в 1858 году, Готье рассматривает «Шагреневую кожу» как произведение, сделавшее имя Бальзака «бессмертным». «До сих пор романы, - пишет Готье, - ограничивались изображением единственной страсти - любви, но показывали любовь в идеальной сфере, за пределами жизненной необходимости». Персонажи прежних, «исключительно психологических» романов, по словам Готье, «не ели, не пили, не имели ни жилища, ни счета у портного». Они «двигались в абстрактном пространстве, как в трагедии. Когда они хотели путешествовать, не заботясь о получении паспорта, то брали с собой несколько пригоршней бриллиантов и оплачивали этой монетой ямщиков».

Бальзак, утверждает Готье, руководствуясь «глубоким инстинктом реальности», понял, что «в современной жизни... господствуют... деньги». Он «имел смелость представить в «Шагреневой коже» любовника, озабоченного не только тем, как затронуть сердце любимой, но еще и тем, достанет ли у него денег, чтобы оплатить извозчика». Готье всемерно приветствует, таким образом, у Бальзака изображение реальной современной жизни, которая окружает героя, точнее говоря, приветствует изображение быта, поверхностных явлений действительности. Он только не желает признавать какие-либо противоречия между героем и его окружением и тем самым вычеркивает из романа ту атмосферу неудовлетворенности, недовольства, которую распространяет вокруг себя Рафаэль. Мир и герой находятся между собой, по мысли Готье, в полном согласии, в полном соответствии друг с другом. Остается вне поля зрения Готье и фантастика в романе. И это потому, что Готье считает власть денег не трагическим, а само собой разумеющимся обстоятельством современной жизни. Он не усматривает необходимости изображать ее как фантастическое явление. В фантастическом, как показывают новеллы Готье из цикла «Молодая Франция» (1833), он видит только производное от ненормального, болезненного душевного состояния героя. Фантастику в «Шагреневой коже» он игнорирует именно в силу ее реалистического характера. (Обломиевский Д. Бальзак).

Источники фантастики Бальзака скрыты в реальных житейских отношениях. Фантастическая форма в «Шагреневой коже» обобщила существенные стороны действительности и раскрыла такие глубины социальных явлений, которые, может быть, потеряли бы в значении, будь они переведены на язык бытописи. «Форма... лишь передатчик идей, ощущений, неуловимой поэзии...». Это «лишь» отнюдь не умаляет активной функции формы в произведении искусства, скорее -- подчеркивает ее. Как от «передатчика» идей и ощущений, от нее зависит многое: она может нейтрализовать, скрыть то, что составляет истинную суть явлений; или, напротив, -- передать, выразить сокровенный смысл сложных процессов, совершающихся в жизни личности и общества. Чудовищная запутанность, абсурдность капиталистической действительности, в которой человек, становясь игрушкой стихийных сил, сам разрушается как личность, создала величественный и мрачный образ фантастической шагреневой кожи.

Итак, фантастические мотивы живут естественно и свободно среди множества реалистических подробностей жизни Рафаэля. Они отнюдь не нарушают реалистической основы романа. Обилие реалистических деталей усиливает впечатление достоверности всего происходящего и даже придает ему оттенок обыденности.

Шагреневая кожа приобрела достоверность как активная действующая сила, стала частью жизни, вошла в нее в качестве непреложного закона. Реалистические мотивировки чудесного не отменяют фантастического, придают волшебной власти шагреневой кожи еще более абсолютный характер. Ибо, несмотря на то, что голова у Рафаэля кружилась от голода, сознание было затуманено и он готов был воспринять все как сон, шагреневая кожа -- несомненна, она существует и как романтический мотив и как материализованное выражение закона жизни.

Гете, которому известен был роман «Шагреневая кожа», отделял фантастику Бальзака от романтических «чудес» в сочинениях его современников. Он находил, что «автор гениально пользуется фантастикой, обращая ее в средство чисто реалистического изображения переживаний, настроений и событий.

В «Шагреневой коже» - романе поразительном по широте и универсальности охвата жизни, найдены такие обстоятельства, конфликты, ситуации, в которых общие закономерности социального, философского, нравственного порядка проявляются ярко и наглядно, а типические характеры реализуются с наибольшей полнотой.

Бальзак в своем романе представляет фантастический случай как квинтэссенцию закономерностей своего времени и обнаруживает с его помощью основной социальный двигатель общества - денежный интерес, разрушающий личность.

Таким образом, в руках Бальзака фантастический мотив послужил одной из важнейших задач реалистического искусства: выразить через личность типические черты общества.