1. Историческая тематика в творчестве французских писателей

Интерес к исторической теме появляется у Гюго уже в ранний период творчества, когда он пишет первый вариант повести «Бюг-Жаргаль». Исторические лица и события предстают в его одах, в романе «Ган Исландец», в драме «Кромвель» и других произведениях. В 1828 году Проспер Мериме публикует драму-хронику «Жакерия», в которой дает реалистическую и, в общем, сочувственную трактовку восстания крестьян во Франции в XIV веке. В следующем году появляется в свет его же «Хроника времен Карла IX» -- одно из крупнейших произведений исторического жанра, отразившее религиозно-политическую борьбу католиков и протестантов в XVI столетии. Писатель Людовик Вите, принадлежавший к передовой группе романтиков, создает в эти годы драматическую трилогию «Лига» («Баррикады» -- 1826, «Штаты в Блуа» -- 1827, «Смерть Генриха III» -- 1829), воскресившую в живых сценах быт и нравы конца XVI века, заострившую внимание преимущественно на изображении массовой народной жизни и конфликтах разных социальных слоев, принимавших участие в бурных событиях той эпохи.

Во второй половине 20-х годов во Франции было издано несколько десятков исторических романов и драм. Разумеется, значительное большинство этих произведений вскоре оказалось забытым, но лучшим из них суждено было сыграть свою роль в литературе. К таким лучшим образцам исторического жанра относится и известный роман Бальзака «Шуаны, или Бретань в 1799 году» (1829). Обращаясь к событиям сравнительно недавнего прошлого, Бальзак создал реалистическую картину борьбы республиканских войск против возглавляемого дворянами монархического восстания бретонских крестьян.

Романтическая критика уделяла большое внимание произведениям исторического жанра, она утверждала, что сюжеты исторических романов можно черпать из различных веков.

Кроме «Шуанов» Бальзака, в конце 20-х и начало 30-х годов появляются романы, повести и мемуары, изображавшие еще памятные людям того времени события французской буржуазной революции XVIII века. Эта эпоха вызывала особенный интерес у прогрессивных романтиков.

Как уже было отмечено, в 20-х годах французские писатели и критики различных направлений уделяют исключительное внимание историческим романам В. Скотта, переводы которых осуществлялись почти сразу же после их появления в Шотландии. Хотя многие художественные приемы Вальтера Скотта нашли свое отражение в творческой практике романистов 20-х годов, не следует все же преувеличивать степень его влияния на французских писателей и смешивать исторические произведения, созданные «шотландским бардом», с историческими романами, выросшими на французской национальной почве.

До нас дошли очень разнообразные суждения французских писателей о Вальтере Скотте. О нем писали Гюго, Стендаль, Бальзак, Мериме, Виньи.

В статье, посвященной критическому разбору романа «Квентин Дорвард» (1823), Гюго высоко оценивает творчество шотландского романиста. Он считает, что В. Скотт создал роман нового типа, в котором объединил вместе роман психологический и авантюрный, исторический и бытоописательный, философию истории, готику, картины нравов, драматическое действие и лирический пейзаж, то есть все виды художественного творчества. Вместе с тем, давая восторженную оценку «Квентину Дорварду», Гюго подчеркивает, что возможности исторического романа отнюдь не исчерпаны произведениями Скотта. Исторический роман, представленный образцами В. Скотта, он рассматривал как переходную форму «от современной литературы к грандиозным романам, к величественным эпопеям в стихах и прозе, которые нам обещает и даст наша поэтическая эра».

Полагая, что французский исторический роман будет в значительной степени отличаться от романов В. Скотта, Гюго писал: «После живописного, но прозаического романа В. Скотта остается создать другой роман, на наш взгляд, еще более прекрасный и грандиозный. Этот роман -- одновременно драма и эпопея, живописный и в то же время поэтичный, реальный и одновременно идеальный, правдивый и монументальный, и он приведет от Вальтера Скотта обратно к Гомеру» Николаев В.Н. В. Гюго: Критико-биографический очерк. М., 1955. С. 156..

Гюго был убежден, что писатели его эпохи создадут оригинальные произведения, в которых будет отражена «моральная философия истории». Нетрудно заметить, что, восхваляя В. Скотта за его живописные романы, французский писатель в то же самое время спорил с ним, противопоставляя методу шотландского романиста свой романтический метод.

Гюго затрагивает в этой статье также вопросы, важные для формирования его эстетических принципов и собственной творческой практики. Так, он говорит о месте писателя в обществе и выдвигает задачи, которые романист должен разрешать на историческом материале. «Какова должна быть задача романиста? Выразить в интересной фабуле полезную истину». Связывая таким образом деятельность писателя с социальной жизнью, Гюго полагал, что для писателя было бы пагубным изолировать свою личную жизнь от жизни общества. Вследствие этого выбор сюжета исторического произведения и его трактовка должны содержать в себе моральные наставления для современности. И Гюго ценил Вальтера Скотта прежде всего за то, что он был не «хроникером», а романистом, у которого точное описание нравов и деталей быта сочеталось с важными философскими и нравственными идеями: «Никто из романистов не таил большего поучения под большей прелестью, большей правды под покровом вымысла».

Говоря об изображении в «Квентине Дорварде» Людовика XI и его встрече с Карлом Смелым, Гюго раскрывает свое отношение к проблеме исторической правды в литературе: «История об этом кое-что повествует; но здесь я предпочитаю верить роману, а не истории, потому что моральную правду я ставлю выше правды исторической».

Так в этой статье Гюго подошел к одному из важнейших принципов романтической эстетики, ставящей творческое воображение художника выше «мелочных» исторических фактов, разрешающей художнику переставлять по своей воле конкретные исторические факты в соответствии со своей собственной исторической концепцией.

Эта мысль была развита также и в одной из статей журнала «Глоб» (1828), и которой автор утверждал, что «...роман есть лишь средство заново писать историю при помощи воображения. Целью его не является точно передать внешние подробности событий, раскрыть тайну загадочных происшествий, но осветить моральную сторону истории, пополнить забывчивость или невежество летописцев, воссоздавая в своеобразной индукции, в которой критика участвует меньше, чем воображение, или совокупность общих явлений, определяющих состояние общества, представленного вымышленными лицами, или характер реальных лиц, драматически осмысленных и помещенных в обыденную домашнюю жизнь».

По-иному, нежели Гюго, отнесся к шотландскому реалисту романтик Альфред де Виньи. В предисловия к «Сен-Мару» (1825) он объявлял себя противником скоттовской композиции исторического романа: «Я думаю также, что не должен подражать тем чужеземцам (то есть В. Скотту), которые показывают в своих картинах главные исторические фигуры только на горизонте. Я поставил наших исторических героев на передний план, я сделал их главными актерами этой трагедии».