Драматические сцены ( «Маленькие трагедии»).

Несмотря на то что царская цензура лишила поэта всяких надежд на сценическую постановку «Бориса Годунова», он не оставлял своих замыслов в драматической форме, задуманных еще в 1826 году, и завершил их осенью 1830 года в селе Болдине. Выражение «болдинская осень» стало синонимом творческого подъема. 9 декабря 1830 года Пушкин сообщал П. А. Плетневу: «Я в Болдине писал, как давно уже не писал».

Поражая количеством созданных художественных шедевров, эта осень стала для Пушкина и взлетом идей, определивших глубочайшие обобщения общественно-исторических событий и человеческих судеб. Среди произведений, написанных в Болдине, Пушкин упомянул «несколько драматических сцен, или маленьких трагедий», а именно: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы», «Дон Жуан». Но только что названные пьесы не являются трагедиями в истинном смысле этого слова.

Развивая и углубляя принципы «Бориса Годунова», эти драматические сцены явились еще более высоким этапом искусства Пушкина. Сюжетно-тематической их основой послужили впечатления и переживания Пушкина, его раздумья о современной жизни, приобретавшие все более и более идейно-нравственный, философско-психологический характер, наконец и литературные традиции. В «Борисе Годунове» действующими лицами являются народ и цари, а в «маленьких трагедиях» — отдельные люди, но больших страстей, огромной воли, выдающегося ума. Сам Пушкин выступает здесь моралистом, философом и эстетиком, страдающим от неправды, властвующей на земле, но убежденно, оптимистически верующим в победу истины и красоты.

В «Скупом рыцаре» показывается развращающая, обесчеловечивающая, опустошающая власть золота, как символ возникающих еще в условиях позднего средневековья капиталистических отношений. Великолепным итогом являются в пьесе слова герцога, пораженного смертельной распрей между отцом и сыном, возникшей из-за денег: «Ужасный век, ужасные сердца!» По философской глубине и художественной выпуклости эта пьеса превосходит все, что написано до нее о скупости. И Белинский справедливо сказал, что «по выдержанности характеров… по мастерскому расположению, по страшной силе пафоса, по удивительным стихам, по полноте и оконченности, — словом, по всему эта драма — огромное, великое произведение».

В пьесе «Моцарт и Сальери» с изумительной психологической проникновенностью раскрываются характеры гениального Моцарта и талантливого Сальери, но не биографически достоверные, а обобщенные, художественно вымышленные. Образом Моцарта, противопоставленного Сальери, утверждается несовместность гения, всегда человечного, гуманного, со злодейством.

«Каменный гость» связывается с эпохой Возрождения, с культом земных радостей и атеистических стремлений, вызванных борьбой против средневекового аскетизма. Образ главного героя этой пьесы вызвал споры. Одни трактуют его как беспечного, ветреного, но искренне увлекающегося соблазнителя, «поэта в любви» (Д. Д. Благой). Другие (Н. А. Котляревский, Б. П. Городецкий), развивая суждения Белинского, видят в нем образ духовно возрождающегося обольстителя. По их мнению, на наш взгляд убедительному, в «Каменном госте» воспевается одухотворенная любовь, очищающая и возвышающая человека. Дон Гуан, найдя в Донне Анне женщину пленительной внешней красоты и высокой моральной чистоты, которая впервые вызвала в нем чувство подлинной любви, признается ей во всех своих прегрешениях, в разврате, в убийстве ее мужа. Однако Дон Гуан, кощунственно приглашая Командора в свидетели своего любовного свидания с его вдовой, нарушил красоту нового чувства, оскорбил Командора и Донну Анну. То, что было допустимо в грубо чувственных отношениях с Лаурой (свидание при только что убитом Дон Карлосе), исключалось в отношениях с Донной Анной. И за это он наказывается. Белинский, назвав «Каменного гостя» «перлом создания» и «роскошнейшим алмазом» в «поэтическом венке» Пушкина, восклицал: «Какая кисть, широкая, смелая!» Л. Н. Толстой 3 июня 1856 года записал в своем дневнике: «Прочел „Дон Жуана“ Пушкина. Восхитительно».

«Пир во время чумы» — разгульная оргия отчаяния и в то же время хвала жизни, песнь любви и мужеству, преодолевающим все опасности, бесстрашный вызов на бой и самой смерти. «Есть упоение в бою», — поет председатель пира — человек могучего характера и исполинской воли, в песне которого и диалоге со священником ясно звучат богоборческие мотивы. Утверждая право человека на естественные радости, славя человеческую активность, Пушкин порицает разгул отчаяния. И вот почему его Вальсингам, вспоминая любимую Матильду, так ценившую в нем душевную чистоту, приходит к отрезвлению, к признанию своего нравственного падения и погружается в глубокую задумчивость.

Главная цель драматических сцен не подробное, всестороннее изображение персонажей, а художественно концентрированное воплощение проблем и идей. Поэтому их характеры воссоздаются в предельно лаконичной, чеканной форме. Художественно лапидарному их обнаружению много способствует то, что они даются в решительных, кульминационных ситуациях. Драматические сцены сосредоточены не на постепенно развертывающихся событиях, а на уже завершающихся конфликтах, на «эпилогах» (С. Н. Дурылин). Они, как справедливо заметил В. Я. Брюсов, начинаются и развиваются стремительно, при этом слова до минимума их сжатых монологов и диалогов нередко приобретают многозначительность намекав. Эту многозначительность несут и их концовки. «Чуда искусства», «великие в целом и в частях» — так Белинский оценил «маленькие трагедии».

24. «Повести Белкина» А.С. Пушкина и русская проза 1820-1830-х гг. Проблема стиля.