Мотив родины в лирике с.А.Есенина

Есенин – тончайший лирик, его поэзия искренна и человечна. Если Н.Некрасов, по мысли М.Цветаевой, «говорил народом», то о Есенине можно сказать – «говорил природой»: он словно был её частицей, её идеологом и защитником.

Образ родины в поэтическом сознании Есенина связывался, прежде всего, с русской нетронутой природой, деревенским бытом, родным домом, матерью.

В ранней лирике («Гой, ты, Русь моя родная…»1914) Русь - образ идеальный, лишённый теневых сторон. «Голубая Русь» с её синью, хатами, полями, околицами, хороводами, девичьим смехом предстаёт в святом обличье; это для лирического героя даже нечто высшее, чем рай: «…не надо рая, дайте родину мою».

В более поздних стихах отношение к родине драматизируется. Ставший городским жителем поэт внутренне, душой остаётся всё там же, в любимой Голубой Руси. В стихотворении «Русь советская» (1924) он пытается вернуться к своим святыням, но не находит в родном селе прежней гармонии. Жизнь нарушена. Разрушена старая «мельница – бревенчатая птица», «ноги босые… уткнули по канавам тополя», «клёны морщатся ушами длинных веток». Возвращения блудного сына не состоялось, потому что сам дом изменился больше, чем поэт. Лирический герой связывает эти пагубные перемены в природе и быте с наступлением новой жизни: «сельчане… немытыми речами свою обсуживают жись», «хромой красноармеец… рассказывает важно о Буденном», «поют агитки бедного Демьяна», «с горы идёт крестьянский комсомол». Поэт не отвергает эти новые явления, хочет их принять, но чувствует, что сам стал здесь чужим и ненужным. Поэтому, приветствуя новую жизнь, он всё-таки клянётся в верности своим прежним, пусть и отставшим от жизни, поэтическим идеалам: «Отдам всю душу октябрю и маю, / Но только лиры милой не отдам». Поэзия для него даже глубже, чем душа, это самое сокровенное и неизменное.

И в дальнейшем в стихах поэта стремление примирить свои идеалы с новой жизнью вновь и вновь оборачиваются их непримиримостью. В стихотворении 1925 года «Спит ковыль…» - вновь возврат к образам Голубой Руси и даже клятва на верность ей:

Всё равно остался я поэтом

Золотой бревенчатой избы.

Но приход «чужой юности» воспринимается как наступление «злейшего врага». И тогда возникает единственное и трагическое желание – уйти, примирившись и со старым, и с новым:

Дайте мне на родине любимой,

Всё любя, спокойно умереть.

В этом же году в стихотворении «Неуютная жидкая лунность…» конфликт как будто разрешается по-иному:

Но и всё же хочу я стальною

Видеть бедную, нищую Русь.

Теперь причину нарушения гармонии природы поэт пытается видеть не в наступлении нового, а наоборот – в сохранении старого быта (символы этого быта – «песня тележных колёс», нищета). Но даже новая, стальная Русь может войти в поэтическое сознание лишь при условии оживления: «внимая моторному лаю», «на лапах чугунный поезд» («Сорокоуст» 1920). Одновременно в самой страшноватости и уродливости этих метафорических образов кроется и скрытый протест есенинского подсознания против технической атаки цивилизации, обрушивающейся на природу.

Конфликт поэтического сознания с меняющимися представлениями не заслоняет, однако, главного в творчестве Есенина: беззаветной любви поэта к родине, принявшей в его стихах драматические, но при этом неподражаемо поэтичные формы.