1. Творческий дебют Платонова в Москве.

Андрей Платонов (настоящее имя Андрей Платонович Климентов; 28 августа 1899, Воронеж, Российская империя — 5 января 1951, Москва, СССР) — русский советский писатель и драматург, один из наиболее самобытных по стилю и языку русских литераторов первой половины XX века.

Путь к первой книге начался для Платонова с переезда в Москву в июне 1926 г. на кратковременную работу в ЦК Союза сельского хозяйства. Книга «Епифанские шлюзы» (по названию повести из эпохи Петра I о несчастном строителе шлюзов англичанине Бертране Перри) вышла, и в октябре 1927 г. ее заметил М. Горький. В те годы всех писателей влекла к себе тема распрямления, взлета «маленького человека» в революции, его политического просветления, морального расцвета. Многие стремились показать, что благодаря революции действительно «кто был ничем, тот стал всем». Герой возвеличивался чаще всего событиями, часто оставаясь внутренне малоподвижным, душевно однообразным.

Андрей Платонов не ссылался на свой восходящий класс, но в повести «Ямская слобода» — она вошла в «Епифанские шлюзы» — представил действительно восходящего из самых низов бытия героя. Главный герой повести — сирота-поденщик Филат, вечный раб у бывших ямщиков в слободе. Казалось бы, под рукой Платонова — готовый конфликт богатства и бедности, схема классовой борьбы. И вот-вот начнется желанная — в представлении былого романтика красной бури — гражданская война в масштабе слободы, начнется кровавый праздник мести угнетенного, униженного Филата! Однако писатель уже обладал иным зрением, видел, что сделать из Филата борца со старым миром, с Богом и т. п. не так-то просто. Ведь слобода с ее замедленной жизнью, навыками вялотекущего бытия уже дала Филату свою «философию надежды», свою «мечту» о «хлебном деле», о будущем. Платонов нашел в этой застывшей жизни свой источник движения, нашел свой сюжет судьбы Филата. Повесть заканчивается действительным восхождением униженного, обезличенного героя: он уходит из слободы, из стихии разобщения, одиночества, убогих мечтаний о бочке к новым людям, к революции как братству, «дружеству» всех сирот.

В период создания «Сокровенного человека» — повести, также замеченной Горьким, писатель испытывал множество тревог. С одной стороны, он все еще убеждался: скольким людям из низов революция дала биографию, создала личность в безликих, научила ходить прямо, а не согнувшись! Но, с другой стороны, он еще в 1921 г. заметил, как на майской демонстрации, когда «гремит и движется под солнцем живая революция», вдруг подъезжает к толпе распорядитель, «комендант революции», «официальный революционер, бритый и даже слегка напудренный». «Революция сменилась «порядком» и «парадом», — грустно замечает он.

Не случайно в романе «Чевенгур» герой-романтик Пашинцев, со слезами радости говорящий «Ты помнишь восемнадцатый и девятнадцатый год. Он не стал официальным революционером, а потому смешон, жалок, обре­чен. Смешон и жалок будет и бедный Жачев в «Котловане». Эта глубокая грусть породила шедевр антибюрократической сатиры писателя — повесть «Город Градов».