М.А. Шолохов «Тихий Дон»

Роман «Тихий Дон» является не только центральным про­изведением творчества М. Шолохова, но и одним из самых «громких», узловых романов XX века. В центре романа — жизнь казаков в период войны и революции. Публиковался он с большими трудностями и текстовыми доработками с 1928 по 1940 год. При этом первая книга вышла в результате помощи известного и влиятельного в литературных кругах того времени писателя А.С. Серафимовича, третья — благодаря вмешатель­ству И.В. Сталина, а выпуск четвертой, заключительной, книги был отложен из-за требования того же Сталина сделать главно­го героя романа Григория Мелехова красным. М.А. Шолохов же старался показать не победу красных над белыми, а траге­дию братоубийственной гражданской войны как таковой, когда оказались разорванными даже родственные связи, так как одни члены семьи воевали за белых, а другие — за красных.

По количеству действующих лиц роман можно сравнить с эпопеей Л.Н. Толстого «Война и мир». В центре произведения — семья Мелеховых. Их хата с краю постепенно втягивается в воронку общественных событий. Вся семья оказалась раз­дробленной. Пантелей Прокофьевич умер от тифа. Старуха Ильинична тоже ушла из жизни. Их старшего сына Петра убили в гражданскую войну красные. Дарья покончила с со­бой. Дуняша вышла замуж за убийцу брата. Остался в живых один Григорий Мелехов, который в результате лишился всего, что ему дорого. Его образ можно воспринимать как образ ге­роя-правдоискателя на перепутьях трагической эпохи. По сло­вам автора, Г. Мелехов был найден им в народе. Образы Гри­гория, Петра и Дарьи Мелеховых в самом начале он писал с семьи казаков Дроздовых, у которых его родители снимали половину куреня. Для образа М.А. Шолохова кое-что позаим­ствовал от Алексея Дроздова, для Петра — внешний облик и его смерть — от Петра Дроздова, а для Дарьи многое позаим­ствовал от Марьи, жены Павла.

Примечательно, что в отличие от «Поднятой целины» в «Ти­хом Доне» нет ярких положительных героев-строителей «новой жизни». Сюжетная линия «Анна — Бунчук» была в процессе эволюции творческого замысла существенно ослаблена.

Образы других коммунистов (Штокмана. Мишки Кошево­го, Ивана Алексеевича Котлярова) не являются главными. Описание их деятельности занимает в романе весьма скром­ное место. В народе новая власть воспринимается прежде все­го как карающая сила. Об этом свидетельствуют даже детали одежды (хромовые сапоги, кожаные куртки), которые в глазах народа воспринимаются как признаки привилегированной жизни («взводный в хромовых сапогах», а «Ванек в обмоточ-ках», комиссар «весь в кожу залез»). М.А. Шолохов убеди­тельно показывает, что для некоторых героев вхождение в но­вую власть — единственная возможность выбиться в люди: при прежней жили они бедно и плохо.

Описывая драматическую судьбу народа в эту кровожадную эпоху, М. Шолохов умело сочетает документальную основу и художественный вымысел. Писатель родился и вырос на Дону и поэтому так глубоко понимал проблемы донского казачества. Издавна казаки жили на окраине России, охраняя ее границы от набегов кочевых племен, соблюдая свой особый, веками скЛады­вающийся уклад, сочетающий в себе жизни воина и земледельца. Свобода для казаков не пустой звук: их отличает готовность в любой момент встать на защиту родной земли.

На примере судьбы главного героя романа Григория Ме­лехова М;А. Шолохов показывает непрекращающуюся борьбу труженика и собственника в душе казака. Как труженик, он тянется к красным, а собственнические инстинкты заставляют его перейти на сторону белых.

Но не только в основной социально-классовый конфликт эпохи вовлекает М.А. Шолохов своего героя: на его примере он показывает основное противоречие внутри жизни казачьего стана: безудержное вольнолюбивое стремление и осознанное желание сохранить традиции, которые аккумулирует вековой уклад. Первую тенденцию выражает образ Аксиньи Астахо­вой, вторую — Натальи Коршуновой.

Аксинья — чрезвычайно колоритная героиня романа, не­кий символ красоты молодой дончанки, женщины, живущей сердцем, а не расчетом. Само звучное имя ее воплотило синь бескрайнего донского неба и аромат степных цветов. Приме­чательно, что в романе Аксинью часто называют Аксюткой. Аксу в переводе с тюркского означает «белая вода». Так назы­валась раньше река Аксай, текущая по просторам Донского края и впадающая в Дон близ Ростова-на-Дону. Таким обра­зом, имя этой героини коренным образом связано с топоними­кой родной земли.

М.А. Шолохов воссоздает образ Аксиньи при помощи ряда емких художественных деталей. Например, он пишет о том, что волосы ее пахнут дурнопьяном, травой, которая обладает нар­котическим действием и входит в курительные сборы. Словно привороженный неведомой колдовской силой, хмелеет Григо­рий в жарких объятьях Аксиньи. Мотив рокового колдовства, наваждения в любви Аксиньи и Григория подчеркивается в эпизоде, когда Аксинья идет к бабке, чтобы та отсушила ее от Григория. Приворожив своей красотой Григория, Аксинья сама становится жертвой этой беспутной любви. Она мучается и страдает даже в большей мере, чем Григорий, переживая побои и укоры Степана, вынуждена покинуть хутор и пойти в услу­жение в богатый дом. С самого начала отношений с Григорием Аксинья не в силах противиться любви, хотя и понимает, что не столько радости, сколько боли принесет ей эта любовь. «Пугало ее (Аксинью) это новое, заполнявшее всю ее чувство, и в мыс­лях шла ощупью, осторожно, как через Дон по мартовскому ноздреватому льду», — пишет М.А. Шолохов.

Символична первая встреча Григория и Аксиньи на стра­ницах романа. Герой видит женщину спящей вместе с мужем и чувствует, как «сохнет во рту и в чугунном звоне пухнет го­лова». На следующий день Григорий встречает Аксинью на берегу Дона. Он ведет поить коня, а его прекрасная соседка спускается к реке с ведрами за водой. М.А. Шолохов тонко показывает, как растет у Григория любовное чувство к герои­не. Символична художественная деталь эпизода: сперва Меле­хов хотел у спуска придержать коня, но, увидев Аксинью, «свернул со стежки и, обгоняя взбаламученную пыль, врезал­ся в воду». Так получилось и в жизни: вместо того, чтобы вы­брать себе свободную девушку, жениться и спокойно строить семью, Григорий влюбляется в замужнюю женщину. «Чудок конем не стоптал!» — ругает его Аксинья. Григорий же не­медленно подчеркивает свой интерес, предлагая помощь по хозяйству. М.А. Шолохов дает в этой сцене развернутый портрет Аксиньи. При этом он как будто смотрит на нее гла­зами Григория: «Григорий тронул коня следом. Ветер трепал на Аксинье юбку, перебирал на смуглой шее мелкие пуши­стые завитки. На тяжелом узле волос пламенела расшитая цветным шелком шлычка, розовая рубаха, заправленная в юб­ку, не морщинясь, охватывала крутую спину и налитые плечи. Поднимаясь в гору, Аксинья клонилась вперед, ясно вылегала под рубахой продольная ложбинка на спине. Григорий видел бурые круги слинявшей под мышками от пота рубахи. Прово­жал глазами каждое движение».

Заигрывая с Аксиньей, Мелехов тоже не знает удержу. В ответ на слова женщины о женитьбе он сперва делает ей на­меки, а потом и прямо говорит о том, что не против завязать с ней отношения, когда та проводит Степана в казачьи лагеря, загораживает ей дорогу. «Пусти, дьявол, вон люди! Увидют, что подумают?» — испуганно восклицает Аксинья, понимая, что не будет ей легкого счастья от этого внезапно нахлынув­шего любовного чувства.

Вскоре Григорий видит сцену прощания Аксиньи со Сте­паном и отмечает, как та «любовно и жадно, по-собачьи за­глядывает ему в глаза».

В следующий раз герой видит Аксинью, когда она вместе с другими бабами помогает бреднем собирать стерлядей на косе. Это опасное мероприятие (в грозу лучше к реке вообще не подходить) усиливает и без того разыгравшуюся страсть Григория. Вымокнув до нитки, Аксинья, отжав юбку, лезет греться в копну сена. В это время Григорий первый раз пыта­ется приласкать ее, «внезапно притянув ее голову к себе». Подробно рассказав историю замужества Аксиньи, М.А. Шо­лохов показывает, что к мужу у нее была «горькая бабья жа­лость да привычка». С ужасом осознав, что ее тянет к Григо­рию, она еще больше ужасается его настойчивости, но не может противиться его ласковому чувству: «Тепло и приятно ей было, когда черные Гришкины глаза ласкали ее тяжело и исступленно. На заре, просыпаясь доить коров, она улыбалась и, еще не сознавая отчего, вспоминала: «Нынче что-то есть радостное. Что же? Григорий... Гриша...»

Жизнь соседей на хуторе проходит на виду. Здесь не скро­ешься ни от людских глаз, ни друг от друга. Вскоре Григорий встречает Аксинью на покосе. Теперь женщина уже не заиг­рывает с ним и не отшучивается, а жалобно просит отвязаться. В уголке ее черного глаза повисает слезинка. Григорий же не­отступно следит за Аксиньей. Он мысленно целует ее и гово­рит горячие и ласковые слова. М.А. Шолохову важно под­черкнуть, что у Мелехова рождается к Аксинье глубокое чувство, которое постепенно перерастает в страсть: «От арбы оторвалась серая укутанная фигура и зигзагами медленно двинулась к Григорию. Не доходя два-три шага, остановилась. Аксинья. Она. Гулко и дробно сдвоило у Григория сердце;

приседая, шагнул вперед, откинув полу зипуна, прижал к себе послушную, полыхающую жаром. У нее подгибались в коле­нях ноги, дрожала, вся сотрясаясь, вызванивая зубами. Рыв­ком кинул ее Григорий на руки — так кидает волк к себе на хребтину зарезанную овцу, — путаясь в полах распахнутого зипуна, задыхаясь, пошел».

Вернувшийся из лагерей Степан, узнав об измене, стал еще сильнее избивать Аксинью. Страдал от безысходности и Григорий. В какой-то момент он решил «прикончить исто­рию» с Аксиньей. Отец уговорил его жениться и посватал На­талью Коршунову, самую богатую невесту в хуторе Татар­ском. Шолохов намеренно подчеркивает, что у Натальи были и другие женихи, но она всем отказывала, а за Григория выйти согласилась. «Люб мне Гришка, а больше ми за кого не пой­ду», — заявила она матери. Предупреждал ее отец о том, что Мелехов бегает по жалмеркам, так называли замужних жен­щин, мужья которых служили в казачьих лагерях. Но Наталь-ина решимость и доводы жены, нашептывающей, что семья Мелеховых работящая, при достатке, сделали свое дело.

Уже на свадьбе Григорий понимает, что Наталья никогда не заменит ему Аксинью: «Григорий искоса поглядывал на Ната­лью. И тут в первый раз заметил, что верхняя губа у нее пухлова­та свисает над нижней козырьком. Заметил еще, что на правой щеке, пониже скулы, лепится коричневая родинка а на родинке два золотистых волоска и от этого почему-то стало мутно. Вспомнил Аксиньину точеную шею с курчавыми пушистыми за­витками волос, и явилось такое ощущение, будто насыпали ему за ворот рубахи на потную спину колючей сенной трухи».

Свадьба рождает в душе Мелехова не надежды на счастье, а лишь досаду. В уме его звучит назойливое слово: «Отгулял­ся... отгулялся».

Наталья же ко двору пришлась в доме Мелеховых. Ее пре­данность мужу не знает границ. Образ Натальи, противопос­тавленный Аксинье в художественной структуре романа, не менее трагичен и ярок. Он воплощает издревле сложившийся на Дону казачий жизненный уклад. В ходе развития сюжета романа Григорий постоянно мечется между чувством и дол­гом: всепоглощающей страстью к Аксинье и обязательствами перед Натальей, на которой женился по воле отца и которая даже после разрыва с Григорием остается до конца дней в до­ме свекров и пытается жить по устоявшимся законам. Она за­нимается детьми, хозяйством и, что особенно трогательно, учит сына Мишутку любить и уважать отца.

Емко и лаконично воплощает в узловых сценах романа М.А. Шолохов психологическое состояние героини: «Наталья прочла и посерела. В четыре приема вошло в сердце зубчато-острое... Четыре расплывшихся слова на бумажке: «Живи одна. Мелехов Григорий». Определение «расплывшихся» в данном случае звучит двусмысленно: эти жестокие слова рас­плываются не только на бумаге, но и в глазах застывшей, по­серевшей от горя героини, обнаруживая всю горечь, всю губи­тельную силу вынесенного Григорием вердикта. Также метафорично звучит фраза: «В четыре приема вошло в сердце зубчато-острое». Четыре слова уподобляются в этой фразе че­тырем ножевым ударам в сердце.

М.А. Шолохов мастерски композиционно оформляет сцену самоубийства Натальи: сперва читатель узнает о том, что Ната­лья помирает, когда Митька сообщает об этом Мирону Григорь­евичу. Затем автор подробно раскрывает нам всю предысторию.

Наталья остается со своим горем один на один. Ни хозяй­ственные заботы, к которым старается привлечь дочку Луки­нична, ни попытка отвести ее в церковь, которую пытается предпринять Мирон Григорьевич, не утешают ее. М.А. Шоло­хов тонко подчеркивает родительские переживания о несло­жившейся личной жизни дочери. Наталью же они только тяго­тят. Примечательно, что сцене самоубийства предшествует сцена в доме Пелагеи Майданниковой, куда Наталья пришла, чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, и держалась слишком весело и оживленно, чем нужно, так как не хотела, чтобы бабы жалели ее. Во время соседских посиделок Фрося, одна из соседок, заставшая недавно мужа с задонской жалмер-кой, спрашивает Наталью о Григории, очевидно, чтобы обрес­ти подругу по несчастью и посочувствовать ей. Хозяйка дома же вмешивается в разговор и вносит свое понимание ситуа­ции: Наталья, может, и простила бы измену, да сам Мелехов «об ней не понимает». В этой фразе женщина почувствовала невольный упрек: в чем же она виновата перед Григорием? Она сделала, как ей казалось, все, чтобы он был счастлив, но не смогла уничтожить его чувство к Аксинье.

Душевное состояние героини М.А. Шолохов тонко пере­дает через ее позу и жест: «Она склонила над чулком голову, исподлобья взглянула на баб и, видя, что на нее все смотрят, сознавая, что краски стыда не скрыть от них, намеренно, но неловко, так, что это заметили все, уронила с колен клубок и нагнулась, шаря пальцами по холодному полу».

В гостях у Пелагеи Наталья принимает решение выяснить дальнейшие планы Григория. Акцентируя внимание читателя на поведении Натальи в родительском доме, М.А. Шолохов показывает, что жизнь женщины после ухода мужа, потеряла смысл. Она, как все донские казачки, любила наряжаться и хлопотать по хозяйству. Теперь же она бесцельно ходит по комнатам, ненавидящими глазами оглядывает ворох нарядов. Для понимания состояния Натальи важен ее портрет: «На вис­ках ее, у гладко причесанных черных волос, глянцевител пот, масляной нездоровой поволокой подернулись глаза».

Все, что нравилось ей в этой жизни, теряет смысл. Симво­лично, что Наталья, отказывается надеть предложенную ей матерью ее любимую синюю юбку, которую часто брала у Лукиничны еще в девках по праздникам, несчастная женщина надевает зеленую юбку и вдруг понимает, что «в этой юбке была она, когда Григорий женихом приезжал ее проведать, под прохладным навесом сарая в первый раз пристыдил ее ле­тучим поцелуем, и затряслась в приступившем рыдании, гру­дью навалилась на поднятую ребром крышку сундука». Одна­ко скрытная Наталья таит глубину своего горя и отчаяния от матери и, пересиливая себя, смеется скрипучим деревянным смехом. После этого М.А. Шолохов вновь дает портрет герои­ни, опять подчеркивая ее нездоровое состояние: «Наталья по-

шла в свою горницу одеваться, вскоре снова пришла на кухню уже одетая, тонкая по-девичьи, иссиня-бледная, в прозрачной синеве невеселого румянца».

И вновь М.А. Шолохов рисует в романе сцену. Подчерки­вающую, что не только измена Григория, но людская жесто­кость довела Наталью до попытки самоубийства. Когда жен­щина, пересилив себя, свое безутешное горе, пытается вернуть уравновешенное состояние духа и войти в церковь. Во двори­ке она слышит мерзкие сплетни, которые распускают о ней парни. Всю вину за разрыв отношений с Григорием они пере­кладывают при этом на Наталью: «У ней, гутарют, кила. От этого ее и муж бросил», «Брешешь! Она со свекром, с Панте-леем хромым, спуталась». При этом хихикают и пускают ей вслед грязное, позорное слово. Может быть, оно и переполни­ло чашу терпения и страдания брошенной женщины. Таким образом, на стремление свести счеты с жизнью ее толкает прежде всего тот позор на весь хутор, который ложится на нее после измены Григория: «Наталья ощупью, без мысли, без чувства, в черной тоске, коггившей ее заполненную позором и отчаянием душу, добралась до угла. Взяла в руки держак ко­сы, сняла с него косу (движения ее были медлительно-уве­ренны, точны) и, запрокинув голову, с силой и опалившей ее радостной решимостью резнула острием по горлу». «Радост­ная решимость», о которой пишет М.А. Шолохов, видится ей в избавлении от позора и душевной боли. Почти мистическое, трагически непоправимое звучание этой сцене придают и об­раз непокорного Дона («На Дону с немолчным скрежетом ходили на дыбах саженные крыги. Радостный, полноводный, освобожденный Дон нес к Азовскому морю ледяную свою не­волю»), и размеренные удары церковного колокола.

Целым рядом художественных деталей, эпитетов, сравне­ний М.А. Шолохов постоянно подчеркивает органическую связь своих любимых героинь с миром природы. Например, в сцене, когда Аксинья рожает (т. 1, ч. 2, гл. XX), она от боли жует колосья пыльного ячменя, зевает, как рыба, выброшен­ная на берег. Для раскрытия образа Натальи одной из наибо­лее важных является тщательно подготовленная предыдущим развитием сюжетной линии сцена попытки самоубийства: «Наталья ясно слышала, ощущала противный капустный хруст разрезаемого тела; нарастающая волна острой боли по­лымем прошлась по груди до горла, звенящими силами во­ткнулась в уши...»

Таким образом, у каждой героини М.А. Шолохова есть своя правда. Яркая, живая Аксинья искупает свой грех, умирая на руках у любимого. А невзрачная безвкусная Наталья становит­ся велика и понятна также после смерти, в сцене, когда Мишут-ка шепчет Григорию о том, что мамка ему при жизни наказыва­ла, и Григорий, наконец, понимает, мимо какой великодушной и благородной женщины провела его судьба.

Важную художественную и композиционную функцию в романе играет пейзаж. Вся жизнь казаков проходит рядом с Доном. С тяжкими думами сидит возле реки и наблюдает за ее течением Григорий. Природа является неотъемлемой частью описания любовных свиданий: «Возле кустов и на солнцепеке росли душистые пестрые цветы. Аксинья нарвала их большую охапку, осторожно присела неподалеку от Григория и, вспом­нив молодость, стала плести венок. Он получился нарядный и красивый. Аксинья долго любовалась им, потом воткнула в него несколько розовых цветков шиповника, положила в изго­ловье Григорию». Глубоко трагической, но чрезвычайно ем­кой по силе художественного выражения становится сцена ги­бели Аксиньи в романе. Здесь возникает один из центральных символических образов произведения. Не случайно он тоже связан с миром природы: «В дымной мгле суховея вставало над яром солнце. Лучи его серебрили густую седину на непо­крытой голове Григория, скользили по бледному и страшному в своей неподвижности лицу. Словно пробудившись от тяжко­го сна, он поднял голову и увидел над собой черное небо и ос­лепительно сияющий черный диск солнца». Таким образом, через весь роман проходит мысль о гармоничном единстве че­ловека и природы. Пейзаж помогает М.А. Шолохову в проти­вопоставлении вечного и временного в жизни земли. Велича-

вая красота мира природы еще раз заставляет читателя вспом­нить о кратковременности и неустроенности жизни человека.

После похорон Аксиньи Григорию кажется, что для него все кончено («Как выжженная палами степь, черна стала жизнь Григория»). Но остаются дети. И именно тоска по де­тям и по родному хутору заставляет Мелехова вернуться к жизни. Символичен финал романа: Григорий выбрасывает в воду винтовку, наган и патроны, тщательно вытирает руки о полу шинели (он словно пытается стереть с них кровь, проли­тую им в водовороте гражданской войны) и, перейдя Дон по мартовскому льду, шагает к родному дому.

Трогательной радостью пронизана сцена встречи Мелехо­ва с сыном. В момент этого долгожданного свидания герой от волнения забывает все нежные и ласковые слова, которые, вспоминая о детях, шептал по ночам в разлуке. Он словно бла­годарит судьбу за ту последнюю радость, которую она оста­вила ему в жизни: «Опустившись на колени, целуя розовые холодные ручонки сына, он сдавленным голосом твердил только одно слово: — Сынок... сынок». Затем М.А. Шолохов, чтобы усилить художественный эффект данной сцены, дает укрупненный портрет героя: Григорий жадно всматривается в лицо сына «исступленно горящими глазами». Этот взгляд, ис­полненный эмоциональной силы, свидетельствует о том, что жизнь Мелехова наполняется новым смыслом. М.А. Шолохов оставляет своего любимого героя стоящим у ворот родного дома и держащим на руках сына. «Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром», — отмечает автор.

«Тихий Дон» имел колоссальный успех у читательской ау­дитории и стал одним из самых массовых изданий в Советском Союзе, а затем начал переводиться на иностранные языки. Со­четание жизненной правды и вымысла, беспощадного натура­лизма и поэтичной красоты казачьих традиций сделало «Тихий Дон» одним из читаемых произведений XX века. Благодаря ро­ману М.А. Шолохов получил всемирное признание. Интересно, например, что только в 1934 году в США «Тихому Дону» было посвящено около трехсот рецензий и статей. Датский писатель и критик Поль ла Кур замечал в журнале «Тильскцерен»: «Этот донской роман обладает фантастической мощью. В сущности своей «Тихий Дон», изображая мрачные страницы истории, пе­реполнен светом и оптимизмом». Однако появление романа было встречено не только с оптимизмом, но и с завистью, и с критическими отзывами. Долго вопрос об авторстве произведе­ния обсуждался в литературных кругах. Маститым писателям было трудно поверить, что М.А. Шолохов, будучи еще совсем молодым, смог создать столь глубокое и широкое по охвату ис­торических событий и силе изображения человеческих чувств художественное творение.