Б. Л. Пастернак

"Во всем мне хочется дойти до самой сути..."

Цель творчества - самоотдача, А не шумиха, не успех.

Б. Пастернак

Всегда трудно говорить о каком-то одном стихотворении в творчестве любого поэта: он выразил себя во всем, что написал. Но еще труднее говорить о поэте, который соби­рался стать музыкантом. Находясь под влиянием музыки А. Н. Скрябина, Борис Пастернак шесть лет серьезно зани­мался композицией. Но все же поэт в его душе одержал победу над музыкантом. Вот таким образом появился один из лучших поэтов России XX века, представитель поэзии "серебряного века", член футуристической группы "Центри­фуга".

В начале нашего столетия, особенно в послереволюцион-

715

ныя период, дежурными темами были строительство новой жизни, энтузиазм, любовь к партии, а Пастернак писал о лесе, о траве, о петухах, о любви, о поэзии, о чуде человеческого существования.

Эстетика и поэтика Пастернака в наибольшей степени ос­новывались на представлении о слитности чувственного, ок­ружающего поэта мира, где невозможно отделить человека от природы, а поэзию от жизни.

Поэт стремился не просто воспроизвести жизнь в ее узна­ваемости и конкретности, — он хотел донести свои впечатле­ния о ней до читателей будущих времен, стремился отразить не только внешнюю сторону событий, но и их глубинную сущность:

Во всем мне хочется дойти До самой сути, В работе,

В поиске пути,

В сердечной смуте.

Это были "строчки с кровью" не только потому, что поэту пришлось дорого за них расплачиваться, но и потому, что каж­дая из них рождалась в напряженном труде. Для поэта рабо­та, поиски жизненных основ, попытки разобраться в себе и в людях — смысл жизни. Именно поэтому следующая строфа этого стихотворения углубляет образ: хочется понять сущность всего, добраться "до оснований, до корней, до сердцевины".

Дальше речь идет о сущности поэзии, о назначении ее, как понимал это поэт: схватывать "нить событий", открывать новое в жизни. Мне кажется, что все это поэт видит в "свойствах страсти, лишь она способна толкать человека на поиски пре­красного, неповторимого".

Те, кто общался с поэтом, отмечали его удивительную спо­собность одухотворять окружающий мир. У него все взаимо­связано, нерасторжимо, звук и зрительный образ приобретают невероятную объемность.

Ты в ветре, веткой пробующем, Не время ль птицам петь,

716

Намокшая воробышком Сиреневая ветвь!

Это другое стихотворение, но как точно оно передает тай­ну поэзии Пастернака. Вы спросите, в чем заключается этот секрет? По-моему, поэзия Пастернака, как и окружающий мир, живет своей жизнью. Именно об этом поэт говорит в конце стихотворения "Во всем мне хочется дойти до самой сути", сравнивая поэзию с музыкой Шопена:

Так некогда Шопен вложил Живое чудо

Фольварков, парков, рощ, могил В свои этюды.

За этой строфой мне слышится музыка Шопена, блиста­тельная, легкая, взволнованная. Поэт, одаренный талантом и страстью к работе, и нас заставляет задуматься о многом, И прежде всего вот о чем: неужели и эти прозрачные и легкие строки, в которых нет, по-моему, никакой муки, — тоже "строч­ки с кровью"? А кажется, что написаны они на одном дыха­нии. Но все же финал стихотворения весьма напряжен, и этим Пастернак, как мне кажется, пытается выразить не­определенность будущего, судьбы:

Достигнутого торжества Игра и мука — Натянутая тетива Тугого лука.

Своеобразие поэтического восприятия Б. Л. Пастернака

С начала своего творческого пути Б. Пастернак был при­верженцем правды. Пытаясь запечатлеть наиболее точно, во всей сложности то или иное мгновение жизни, он торопился воплотить всю.сумятицу впечатлений в стихах, иногда не

717

заботясь о том, чтобы они были поняты. Пафос молодого поэта — необузданный, неистовый восторг жизни. Его оше­ломляет хаос запахов, красок, звуков и чувств.

Сестра моя — жизнь и сегодня

в разливе

Расшиблась весенним дождем обо всех,

Но люди в брелоках высоко

брюзгливы

И вежливо жалят, как змеи в овсе.

Книга стихов "Сестра моя - жизнь" создавалась им в первый год революции, когда все привычное, рутинное летело кувырком. Рушились и устои литературного стиля, поэтому творчество раннего Б. Пастернака близко к новым течениям в поэзии.

Для Б. Пастернака главным является правда жизни, те ее мгновения, которые он запечатлевает. В конце жизни, в опыте автобиографии "Люди и положения", он написал: "...моей постоянной мечтой было, чтобы само стихотворение нечто содержало: чтобы оно содержало новую мысль или новую картину... Мне ничего не нужно было от себя, от читателей, от теории искусства. Мне нужно было, чтобы одно стихотворение содержало город Венецию, а в другом заключался Брестский, ныне Белорусско-Балтийский вок­зал". Но простое воспроизведение действительности для него немыслимо, так как эта действительность и язык, предназ­наченный для ее описания, — явления принципиально различные. Поэтому нужно было найти компромисс, в ко­тором язык и реальность, не утратив своего своеобразия, максимально точно соответствовали бы друг другу. Этим вызвано непривычное для читателя построение образной структуры поэзии раннего Пастернака.

Первые два сборника стихов посвящены созданию атмос­феры, которая позволила бы воспроизвести мир, где все связа­но между собой, но эта атмосфера важна не сама по себе, а как средство для выражения представлений поэта о нравствен­ных основах мира.

В третьей книге стихов "Сестра моя — жизнь" мы видим,

718

что природа и человек воспринимаются поэтом как части одного целого, включающего все богатство и разнообразие человеческой жизни, пронизанной и революционными собы­тиями, и интимными переживаниями. В стихотворениях этого сборника фотокарточка является заместительницей женщины, деревья спорят о человеке с ветром, Демон обе­щает вернуться лавиной, сад бьется в зеркале и т.д. Поэто­му кажущиеся чисто пейзажными стихотворения приобре­тают характер глобальный, как стихотворение "Степь": "Как были те выходы в степь хороши!/ Безбрежная степь, как марина./ Вздыхает ковыль, шуршат мураши,/ И плавает плач комариный./.,. Не стог ли в тумане?/ Кто поймет!/ Не наш ли омет? Доходим. - Он./ - Нашли! Он са­мый и есть. — Омет./Туман и степь с четырех сторон". И далее: "...И через дорогу за тын перейти/Нельзя, не топча мирозданья". В этих строках — ощущение целостности всего сущего, неразрывной связи жизни человечества и природы.

Природа, мир, тайник вселенной. Я службу долгую твою, Объятый дрожью сокровенной, В слезах от счастья отстою!

Творчество зрелого Пастернака перестало быть необуздан­ным, оно подчиняется его творческой воле. Стихи становятся лаконичными и стройными, в них ощущаются сила и яркость.

В 50-е годы лейтмотивом нового цикла стихов становят­ся самоотверженность, самоотдача.

Цель творчества - самоотдача, А не шумиха, не успех.

В стихотворении "Свадьба" он пишет:

Жизнь ведь тоже только миг,

Толькорастворенье

Нас самих во всех других,

Как бы им в даренье.

719

Эти стихи перекликаются с ранним циклом поэта "На ранних поездах", когда он очутился в вагоне, переполненном "простыми людьми". Свое чувство к народу Пастернак на­звал обожанием.

Сквозь прошлого перипетии И годы войн и нищеты Я молча узнавал России Неповторимые черты.

Стиль позднего Пастернака — просветленный. Но про­светление не значит успокоение. В нем осталась прежняя ненасытность души, жажда понять и осмыслить непостижи­мые радости, противоречия и трагедии жизни.

Во всем мне хочется

дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте,

До сущности протекших дней,

До их причины,

До основанья, до корней,

До сердцевины.

Все время схватывая нить

Судеб, событий,

Жить, думать, чувствовать, любить,

Свершать открытья.

Пастернак стремился донести до читателя не только внешнюю сторону событий, но и их глубинную сущность; чувствовал громадную ответственность писателя за точную передачу смысла изображаемой им жизни, заботился о со­хранении в сегодняшней действительности извечных мо­ральных ценностей человечества. И если в ранней поэзии и прозе это скорее чувствовалось, чем прочитывалось впря­мую, то позже, в последних циклах стихов он добил­ся максимальной отчетливости, проясненности своих прин­ципов.

720

Убеждение в том, что "поэзия сохраняет в себе личность художника в том случае, если он верно определяет и выража­ет своим творчеством "безвременное значение"", Пастернак пронес от самых ранних произведений до стихов книги "Ког­да разгуляется" и романа "Доктор Живаго".

Библейские мотивы в романе Б. Л. Пастернака "Доктор Живаго"

Библия сама по себе много значила для Б. Л. Пастер­нака. В "Охранной грамоте" он писал: "Я понял, что, к примеру, Библия есть не столько книга с твердым текстом, сколько записная тетрадь человечества, и что таково все вековечное".

Поэтому интересны библейские мотивы в его творчестве. В романе "Доктор Живаго" получили воплощение как нрав­ственные стороны евангельского учения, так и другие, свя­занные с главной идеей, принесенной Христом человечеству, "Смерти не будет", — так звучит один из авторских вари­антов названия будущего романа. По мнению Пастернака, человек должен носить в себе идею бессмертия. Без этого он не может жить. Юрий Живаго считает, что бессмертие будет достигнуто человеком, если он станет "свободен от себя" — примет на себя боль времени, примет все страдания человечества, как свои.

И значимо то, что главный герой — не только врач, но и поэт. Сборник его стихотворений является результатом, ито­гом жизни. Это жизнь Юрия Живаго после смерти. В этом — бессмертие человеческого духа.

Еще одна тема, которая волнует Пастернака, как и Досто­евского. Это тема духовного воскрешения личности. Она явно вплетена в сложный романный ансамбль. Первые строки книги (похороны матери Юры, вьюжная ночь после погребения, пе­реживания ребенка) — смысловой зачин этой темы. Позднее Юрию Андреевичу мнится, что он пишет поэму "Смятение" о тех днях, которые протекли между смертью Христа и его вос­кресением, о том пространстве и времени, когда шла борьба между воскресительной потенцией жизни и "черной земной

721

бурей": "И две рифмованные строчки преследовали его: "Рады коснуться /И надо проснуться".

Рады коснуться и ад, и распад, и разложение, и смерть, и, однако, вместе с ними рада коснуться и весна, и Магдалина, и жизнь. И — надо проснуться! Надо проснуться и встать. Надо воскреснуть".

А главный герой романа воскресение понимает так:

"...Вот вы опасаетесь, воскреснете ли вы, а вы уже вос­кресли, когда родились, и этого не заметили". Доктор Живаго считает, что человек в других людях и есть душа чело­века, его бессмертие: "В других вы были, в других и оста­нетесь. И какая вам разница, что потом это будет на­зываться памятью. Это будете вы, вошедшая в состав будущего".

Интересна в романе и идея жизни как жертвы. Именно такой жизнью живут герои романа. Для Пастернака важна тема сострадающего тождества души одного человека друго­му, мысль о неизбежности отдать всего себя за людей. Си­мушка Тунцова в романе рассуждает: "...Адам хотел стать Богом и ошибся, не стал им, а теперь Бог становится челове­ком, чтобы сделать Адама Богом". Героям Пастернака прису­ща любовь к ближним. В "Охранной грамоте" автор писал, что "будущее человека есть любовь". И о главном герое ро­мана так говорится: "...всю жизнь он старался относиться с любовью ко всем людям, не говоря уже о близких и семье". Есть еще один герой — Микулицын, который, как и герои Достоевского, живет любовью к ближним. Это про него ска­зано в романе: "...он преступно добр, добр до крайности. По­шумит, покобенится и размякнет, рубашку с себя снимет, пос­леднею коркою поделится".

В романе Пастернака можно выделить два уклада бы­тия: естественная жизнь людей (время) и сверхъестествен­ная (вечность). Лишь в контексте вечности жизнь человека и всего человечества получает для писателя смысл. Все события романа, все персонажи то и дело проецируются на новозаветное предание, сопрягаются с вечным, будь то явный параллелизм жизни доктора Живаго с крестным пу­тем, судьбы Лары с судьбой Магдалины, Комаровского — с дьяволом.

722

"Загадка жизни, загадка смерти" — над этой тайной бьет­ся мысль автора "Доктора Живаго". И Пастернак разгадыва­ет "загадку смерти" через жизнь в истории-вечности и в твор­честве. Вот почему у гроба Живаго любящая его женщина ощущает "веяние свободы и беззаботности".

Этого писателя всегда бесконечно трогало чудо жизни. Он никогда не утрачивал ощущения первичной красоты того, что нас непосредственно окружает. Этому Пастернак отдал свою жизнь, и это, собственно, его в ней держало. Но он никогда не обособлял себя от времени, просто пытался утвердить гармонию того существования, с которым он пришел в жизнь. Вот этим нам и дорог Пастернак. В этом залог его если не вечной, то, во всяком случае, длительной жизни.