Часть 2. Герой, конфликт, образ мира в драматургии а. Вампилова.

Вампилов первым (и, фактически, единственным) в советской литературе трансформировал французскую экзистенциальную драматургию.

С экзистенциалистской драмой Вампилова сближает отношение к драматическому действию как к парадоксальному эксперименту, нацеленному на проверку всех возможных ответов на главный вопрос его творчества: что есть свобода? Может ли личность добиться свободы от социального окружения? Как стать свободным и какова цена свободы? Часто Вампилов создает в своих пьесах "пороговую ситуацию".

Для нашего разбора мы возьмем самую известную пьесу Вампилова "Утиная охота". Она была популярна еще в 70-е гг., когда в журналах велись споры, положительный или отрицательный герой Зилов. Достаточно известна постановка этого произведения во МХАТе. Так как современный молодой читатель недостаточно знаком с творчеством Вампилова, представляется необходимым прочертить сюжетную канву пьесы. Главный герой Зилов просыпается в "городской квартире в новом типовом доме" после вчерашнего пьяного дебоша. Неожиданно приходит пионер Витя и вручает герою траурный венок "...безвременно сгоревшему на работе...от безутешных друзей". На этом естественный ход событий в пьесе обрывается, и она превращается в череду "похмельных" воспоминаний: как Зилов навязывает начальнику надоевшую любовницу, как соблазняет молоденькую девушку, пьет с друзьями.

Траурный венок от друзей, выглядящий как обнажение абсурдности бытия, создает экзистенциальную "пороговую" ситуацию: герой понимает, что в силу каких-то причин "живые" изгнали его, отказались отождествлять себя с ним. Это заставляет Зилова начать рефлексию над своим жизненным опытом, и он с ужасом понимает, что всегда был частью общества обезличенных, одиноких людей, т.е. всегда был по сути "мертв". Раньше ему казалось, что самоирония и легкомыслие не дадут раствориться в мещанской среде. Но при этом он жил, как все, и наслаждался тем, к чему стремились все - удобной квартирой, не требующей усилий работой, бессмысленными застольями, любовными отношениями без всякой ответственности и обязательств. Исследователи часто проводят параллель между Зиловым и Печориным, однако между ними есть существенная разница. Печорин как традиционный романтический герой, конечно, так же, как Зилов, внутренне противопоставляет себя и остальной мир. Но Зилов при этом пользуется всеми удовольствиями, которые предлагает юное советское общество потребления, полностью встраивается в его парадигму. Печорину постоянно приходится бежать - от общества и от себя - вступать в прямое противостояние (апофеоз этого конфликта - его дуэль с "обывателем" Грушницким). Зилову не нужно бежать. Его бывшая любовница (тоже Вера, как и возлюбленная Печорина) не видит в разрыве трагедии, она тут же устраивает свое счастье при помощи самого Зилова. Таким образом, общество потребления благополучно переваривает бунт в зародыше и превращает потенциального бунтаря в своего адепта.

Но вот Вампилов ставит эксперимент: создает "пороговую" ситуацию и наблюдает, способен ли его герой на бунт против абсурдности бытия? Здесь необходимо сделать одно существенное замечание. Вампилов отнюдь не порывает с предшествующей традицией писателей-"шестидесятников". Сохраняется характерная для оттепельной традиции позиция писателя как голоса поколения, выговаривающего то, что на душе у каждого ровесника. В драматургии Вампилова "звездные мальчики" 1960-х гг. впервые предстают, пользуясь определением Хемингуэя, как "потерянное поколение". Опыт Зилова - опыт всего поколения, и поэтому его выбор так важен: он отражает выбор всего поколения.

Казалось бы, герой оказывается способен преодолеть абсурдную действительность. Предпосылки для этого были всегда, и он ухватывается за это в своих воспоминаниях. Одна, по сути, "пороговая" ситуация уже была в его прошлом: когда, устав от лжи и измен, от Зилова уходит жена. Кульминационным в пьесе является эпизод разговора с женой через дверь, когда герой произносит монолог-исповедь: "...мне самому опротивела такая жизнь...мне все безразлично, все на свете...Что у меня есть, кроме тебя?.. Друзья? Нет у меня никаких друзей...Женщины? Да, они были, но зачем? Они мне не нужны...Работа моя, что ли?...Я один, один, ничего у меня в жизни нет..." Перед нами слова человека, который все понял, осознал свое экзистенциальное одиночество. Он стоит на пороге того, чтобы у его жизни возник смысл. И Зилов давно задумывался о необходимости этого смысла. У Зилова есть прекрасная романтическая мечта - он жаждет съездить на утиную охоту.

В отличие от Официанта, для которого охота - убийство и присвоение себе еще одного объекта по канонам общества потребления, для Зилова охота - это единственное место, где он сможет освободиться от гнета этого общества: "Только там ты чувствуешь себя человеком. Я повезу тебя на лодке...Я повезу тебя на тот берег...мы поплывем как во сне, неизвестно куда. А когда поднимается солнце! Тебя там нет, ты понимаешь? Нет! Ты еще не родился". Очевидно, что это представление о некоем Эдеме. Путь по реке традиционно в культуре воспринимается как путь в иной мир (здесь - лучший, идеальный мир). Но Вампилов сам показывает нам свое отношение к мечте героя. На самом деле Зилов буквально "говорит в пустоту": за дверью никого нет, жена ушла. Более того, по канонам мелодрамы конец монолога слышит женщина, которой он не был предназначен и которая не может его оценить. Обнаружив подмену, Зилов тут же, несмотря на все сказанное, возвращается к уже отработанным схемам поведения и начинает врать. Преодоления абсурдной действительности не происходит, все возвращается на круги своя. Зилов пытается еще раз сделать экзистенциальный выбор - говорит кругу друзей все, что он реально думает об их жизни ("невеста...спросите-ка ее, с кем она здесь не спала", "я вам скажу, зачем вы сюда пришли...вам нужна девочка", "Кого вы тут обманываете? и для чего? Ради приличия? Так вот, плевать я хотел на ваши приличия"). Но откровенность вновь оборачивается фарсом: Зилов просто пьян. Вместо печоринской дуэли его бьет Официант, которого Зилов неосмотрительно назвал лакеем.

Все это Зилов вспоминает после получения надгробного венка. Какие еще поводы нужны для того, чтобы осмыслить свою жизнь, сделать выводы? Все очевидно. Герой пытается найти собеседника, чтобы открыть ему вновь приобретенное осознание бессмысленности существования в заданных рамках: жена-любовница-работа-пьянки с друзьями, сформированных потребительской ленью, пассивным ожиданием, что жизнь изменится сама собой. Зилов начинает бессмысленный разговор с пионером, женщиной из метеослужбы. Естественно, коммуникация не удается, что подчеркивает экзистенциальное одиночество героя. Чувствуя бессмысленность обретенного знания, Зилов пытается стреляться из своего охотничьего ружья, предварительно позвонив и сказав Официанту, что не придет на охоту. Выстрел из ружья, висевшего всю пьесу на стене, - традиционный мелодраматический ход, сформулированный еще Чеховым, поэтому зритель уже ждет за этим жестом очередную фарсовую ситуацию. И она в полной мере реализуется: "Уселся на стул, ружье поставил на пол, навалился грудью на стволы. Примерился к курку одной рукой, примерился другой. Поставил стул к столу, уселся, ружье устроил так, что стволами оно уперлось в грудь...стянул с правой ноги носок...большим пальцем ноги нащупал курок". Выстрелить мешает неожиданный телефонный звонок. Приходят друзья Зилова и отнимают ружье. Сюжет вновь делает круг.

Герой так и не преодолевает ни отчуждения, ни своей жизненной пассивности. Он отказывается от ответственности за свою жизнь, так и не делает экзистенциальный выбор. "С ружьем на руках идет по комнате. Подходит к постели и бросается на нее ничком. Вздрагивает. Еще раз. Вздрагивает чаще. Плачет он или смеется, понять невозможно". После этой авторской ремарки Зилов подходит к телефону и "говорит ровным, деловым, несколько даже приподнятым голосом". Он звонит Официанту сказать, что готов поехать на охоту. Пьеса, начатая знаком смерти - полученным венком - отражает процесс превращения героя в "живой труп". Действительно, у него нет примет живого человека. Нет понимания ценности труда, разрушены ценности дома. Обрублены духовные связи с отцом. Даже в финале пьесы нам неясно, плачет герой или смеется - у него утрачены живые реакции, он может только копировать смех и слезы. Распад нравственного сознания показан не как проблема отдельных индивидуумов, а как норма, определяющая существование общества в целом.