Часть 3. Жанр романа в 1920-е – 1930-е годы: развитие, достижения.

Исторические катаклизмы, обрушившиеся на Европу и Россию в первой четверти XX века, не могли не сказаться на жизни художественных форм. Это приводит к тому, что в начале 20-х годов в русской литературе возникает ощущение исчерпанности романа как жанра, со всей определённостью выраженное в статье О.Мандельштама «Конец романа»: “Отличие романа от повести, хроники, мемуаров или другой прозаической формы заключается в том, что роман — композиционное, замкнутое, протяжённое и законченное в себе повествование о судьбе одного лица или целой группы лиц <...> Вплоть до последних дней роман был центральной насущной необходимостью и организованной формой европейского искусства <...> происходило массовое самопознание современников, глядевшихся в зеркало романа <...> Мера романа — человеческая биография или система биографий <...> Ныне европейцы выброшены из своих биографий, как шары из биллиардных луз <...> Человек без биографии не может быть тематическим стержнем романа, и роман, с другой стороны, немыслим без интереса к отдельной человеческой судьбе...”

В 1920-30-е годы в русской литературе происходит заметная жанровая перестройка. На новом этапе литературного развития на первый план выходит эпос. Одной из форм его воплощения стал исторический роман. Однако советские литераторы словно не замечают достижений прошлого. Так, М. Горький, давая восторженную оценку первым советским историческим романам ("Одеты камнем" О. Форш, "Кюхля" и "Смерть Вазир-Мухтара" Ю. Тынянова, "Разин Степан" А. Чапыгина и "Петр Первый" А. Толстого), подчеркивал новизну этих произведений: "Создан исторический роман, какого не было в литературе дореволюционной".

По мнению М. Горького, произведения советских исторических романистов разительно отличались от своих предшественников прежде всего концепцией исторического процесса.

Развитие сюжета романа должно определяться взглядами и идеологической позицией писателя - его пониманием исторического процесса, взаимоотношений личности и эпохи, государства и человека, общества и индивидуума. Писатель либо вкладывает их в уста и поступки героя-протагониста, либо делает это в авторском публицистическом отступлении. Стремление отобразить художественными средствами эти проблем и обусловило бурное развитие исторического романа в первой половине XX как в советской литературе, так и в литературе русского зарубежья (в частности, в творчестве М. А. Алданова).

Первые советские исторические романы рассказывали о революционном прошлом России. Романисты видели в освободительной борьбе народа движущую силу истории, логическим завершением чего стала Октябрьская революция и образование Советского государства. С этой точки зрения освещались не только восстание Степана Разина (А. Чапыгин "Разин Степан"), крестьянская война Емельяна Пугачева (В. Шишков "Емельян Пугачев"), а также покорение Сибири Ермаком (Артем Веселый "Гуляй, Волга"), и трагическая судьба первого русского революционера (О. Форш "Радищев"), зарождение российской промышленности на Урале (Е. Федоров "Каменный пояс").

Индивидуальная реакция писателей на идеологический диктат, разнородный исторический материал и разные средства его художественного воплощения (биографический роман О. Форш, роман-сказ A. Чапыгина, роман B. Шишкова, тяготеющий к всеохватности, историческая хроника Е. Федорова), определяют общность подхода: главная тема всех этих романов - масштабный народный протест и усиление освободительной борьбы народных масс.

Совершенно иные события и герои интересовали романистов-историков русского зарубежья. Большой популярностью здесь пользовался жанр романа-биографии знаменитых деятелей культуры. Так, Нина Берберова (1901-1993) создала романы о наименее политизированных русских композиторах: "Чайковский, история одинокой жизни" (1936) и "Бородин" (1938). Михаил Цетлин (1882-1945) написал книгу "Пятеро и другие" (1944). Пятеро - это В. Стасов, М. Глинка, М. Балакирев, А. Бородин и М. Мусоргский. В числе других Н. Римский-Корсаков, А. Даргомыжский, В. А. Серов, Ц. Кюи.

Еще одна тема, к которой обращались писатели-эмигранты - революционное прошлое России. Например, М. Цетлин создал объемный роман-исследование "Декабристы: Судьба одного поколения" (1933). Однако, в отличие от советского идеализма, романисты русского зарубежья совершенно по другому понимали философию истории, которая, по их мнению, отнюдь не является путем человечества к прогрессу. Их интересовали не борьба классов и двуполярность социальных контрастов, но нравственность личности, вовлеченной в орбиту исторических событий.

Билет №8