Часть 3. Социалистический реализм как эстетическое явление.

Социалистический реализм должен был стать (и стал почти на два десятилетия в литературе метрополии) единственно возможной эстетикой. Любые иные художественные решения официально отвергались (постановлениями, советской критикой, издательской практикой) и вытеснялись в эмиграцию - внутреннюю (потаенная литература) либо внешнюю. Это означало, по сути дела, формирование совершенно новых законов литературы. Подобно принцессе из сказки Маршака "Двенадцать месяцев", которая для того, чтобы получить зимой подснежники, собиралась издать новый закон природы, государство формулировало и внедряло в жизнь новые законы природы литературной. По этим законам формировалась эстетика социалистического реализма; все, что не соответствовало им, не допускалось к читателю.

Однако становление социалистического реализма опиралось не только на формулируемые сверху законы литературного развития, но и на внутренние процессы, характеризующие состояние реалистической эстетики. Таким образом, "удачное" совпадение партийной политики и имманентных законов литературного развития привело к возникновению того явления, которое получило название "социалистический реализм".

Социалистический реализм - исторически обусловленное и эстетически оформленное явление. Его формирование проходило, с одной стороны, под воздействием обстоятельств собственно литературного плана, с другой стороны, под воздействием внешних, социально-политических, условий.

Реализм второй половины прошлого столетия погрузил героя в разветвленную систему координат, он, по меткому выражению исследователя, как бы "организовал реальное и собрал воедино его параметры. Он привнес от себя - решающую для него - концепцию человека, детерминированного исторически, социально, биологически". В результате "причинно-следственные связи становятся эстетическим субъектом. Поэтому объяснение в прозе реалистов только отчасти является прямым, в остальном же косвенным. Читатель получает изображение среды, характера - как бы материал для художественного умозаключения"130. Это позволяет Л. Гинзбург сделать вывод о том, что "литература объявляет своей задачей установление причинно-следственных связей", воздействовавших на сознание личности; о том, что "любой душевный опыт, даже иррациональный, предстает в своих причинно-следственных связях"131. В результате человек оказывается объяснен обстоятельствами самого разного характера, а художник исследует их прихотливую вязь. "Только детерминированный человек литературы второй половины XIX в. связал воедино психологический анализ и предметность описания, социальную характерность и интерес к повседневному, историзм и отказ от жанровой и стилевой иерархии".

Ощущение того, что человек - и литературный герой - выходит из-под гнетущей власти детерминировавших его обстоятельств, стало своего рода знаком эпохи рубежа веков. "Социальные обстоятельства окружающего бытия, становясь все более колеблемыми и изменчивыми, утрачивая авторитет законности, давности, прочности, лишались былой - гнетущей и давящей - власти над человеком. Высвобождение из-под их диктата активных начал человеческой жизни, переоценка отношений личности и среды - таков главный итог, извлеченный русским реализмом из кризисной общественной ситуации", - размышляет В. Келдыш133. За личностью признается право непредсказуемой и недетерминированной в классическом смысле изменчивости, внутренней волевой имманентной реакции на событие. Отказ от классической формулы "среда заела" заставляет литературу выйти из сферы жесткой реалистической детерминации и искать новые пути изображения личности и мира.

Пережив кризис на рубеже веков, реализм вовсе не исчез из литературы. Напротив, выйдя из кризиса обновленным, обретя новые художественные черты, реализм стал играть роль ничуть не менее важную, чем раньше. Подобная ситуация выглядит совершенно естественной, ибо "человечество прошло через реализм XIX в. и вынесло неотменяемые уроки. Следы их можно обнаружить в творениях XX века, иногда даже самых причудливых. В некоторых же литературных системах черты эти приобретают решающее, конструктивное значение"138.

Но это уже была новая реалистическая эстетика по сравнению с тем, что мы видим в XIX в. Видоизменились реалистические принципы типизации, концепция личности, концепция художественного времени, иначе стали решаться вопросы об отношении искусства к действительности. Новая реалистическая эстетика проявилась в начале века, в первую очередь, в творчестве М. Горького, а в 20-е годы у целого ряда художников, таких, как Л. Леонов, А. Фадеев, А. Толстой, К. Федин, М. Шолохов и целый ряд других.

Подобное изменение реалистической эстетики было связано с попыткой реализма (и вполне успешной) адаптироваться к мироощущению человека XX столетия, к новым философским, эстетическим, бытийным да и просто бытовым реальностям. И новая реалистическая эстетика, или новый реализм, как мы условно его назовем, справился с этой задачей, стал вполне адекватен мышлению нашего современника, будь то первая половина века или же его конец. В 30-е годы он достигает своей художественной вершины: появляются философские романы Л. Леонова "Дорога на Океан" и "Скутаревский", эпопеи "Жизнь Клима Самгина" М. Горького и "Тихий Дон" М. Шолохова, романы "Похищение Европы" и "Санаторий Арктур" К. Федина.

Но рядом с новым реализмом в 20-е годы формируется отличная от него эстетика, восходящая тоже к реализму. Ее возникновение связано с именами Ю. Либединского, Н. Островского, В. Ильенкова, А. Аросева, Ф. Гладкова. В 20-е годы она не доминирует, но активно развивается как бы в тени нового реализма. Однако именно эта эстетика несет в себе, в первую очередь, антигуманистический пафос насилия над личностью, обществом, желание разрушить весь мир вокруг себя во имя революционного идеала.

Билет №15