Поэзия трубадуров (XI-XIV вв.)

Традиция новоевропейской лирики восходит к литературной школе, представители которой име­новали себя трубадурами (от провансальского «находить», «слагать стихи»). Новшества, привне­сенные в эту традицию на разных национальных почвах и в разные эпохи — идет ли речь о творчестве отдельных гениев либо о целых поэтических эпохах, о повторявшихся на разных этапах обращениях к сокровищам народной поэзии или к богатствам иных культур, о непрекращающемся после Возрождения влиянии античности,— все это лишь прививки к мощному стволу, корни которого — лирика трубадуров. Поэзия трубадуров сложилась в конце XI в. на юге теперешней Франции, в Провансе. XII и XIII вв. — эпоха ее расцвета. До той поры литература, письменная словесность западноевропейских народов была латиноязычной; параллельно с ней жила и разви­валась народная, но бесписьменная словесность на языках, которые оформились спустя века в

[39]

современные европейские языки. То же было и с поэзией в целом, с лирикой в частности. Впервые на народном языке лирические излияния, облекшись в мерную речь, зазвучали у трубадуров. Трубадуры писали на одном из романских языков — окситанском; этот язык по-старинному называется провансальским (отсюда и «провансальские трубадуры»). Но окситанское слово звучало и звучит сегодня не только в Провансе, а и в других местах. Благодаря трубадурам народный язык стал вровень в литературном и культурном отношении с латинским — в истории европейской литературы началась новая эпоха. До трубадуров лирика была по преимуществу церковной; высшие достижения европейской латинской поэзии раннего средневековья — в области поэзии литурги­ческой и мистической. Творцами ее были, как правило, клирики; попытки светской поэзии в эту эпоху в конечном счете важны с культурно-исторической точки зрения, но малосущественны с художественной, поскольку являются лишь риторическими упражнениями. Лирика трубадуров положила начало лирике светской и обозначила конец господства церковной поэзии в европейской литературе. Поэзия стала призванием и делом рук мирян — хотя среди трубадуров встречались и духовные лица. Трубадуры не просто расширили круг лирических тем (не чуждались они при этом и тем церковно-политических, и религиозно-нравственньх, и мистических), они утверждали гла­венство мирской темы над церковной. Они создали новую школу духовных ценностей, не согла­сованную с учением церкви, новую культурную «мифологию», где центром была поставлена человеческая личность. Лирическое чувство оказалось впервые в их творчестве самоценным, как проявление лирического «я», отринувшего необходимое и неизбежное для христианской лирики раннего средневековья постоянное соотнесение своей реальности с реальностью высшей. Это второй полюс революции, произведенной трубадурами в литературном сознании европейцев. Тру­бадуры оставили европейской литературе в наследие самый образ лирического поэта — творца, стоящего выше всех социальных разделений, служащего только Красоте. Недаром коротенькие полулегендарные жизнеописания трубадуров, созданные на закате окситанской поэзии, века спустя служили материалом для драм и поэм. Трубадуры создали первую литературную школу, осознавшую себя именно таковой, выработавшую единый эстетический идеал, литературную программу, свое­образный кодекс жизненного и литературного поведения. У трубадуров впервые в Европе сфор­мировалось представление о специфически поэтическом слове как особой эстетической и языковой функции, отличной от всех прочих видов языковой деятельности, — представление, фундаменталь­ное и для сегодняшней теории литературы. Как бы ни важны были для всей последующей литературной и нелитературной жизни европейских народов многие стороны поэтического твор­чества трубадуров (тематика: культ дамы, само понятие «куртуазности»; поэтика: строфика и ритмика, канонизация рифмы),— все это уступает по своей исторической значительности абсо­лютной новизне для европейской поэзии тех черт поэзии трубадуров, о которых шла речь. Лирика трубадуров XI—XIV вв. была плодотворным синтезом многих литературных элементов церковной латинской поэзии и фольклора, арабских влияний и т. д. В свою очередь, она оказалась решающим фактором в истории итальянской, испанской, английской, португальской, немецкой литератур. Обычно тематическая и стихотворная изощренность трубадуров на новой почве в первое время упрощалась, как бы блекла. Но в сочетании с новыми, местными элементами очень скоро поэтический материал, привнесенный из Южной Франции, зацветал новым пышным цветом:

примером может служить творчество Данте и Петрарки, хорошо знавших наследие трубадуров и многим в своих достижениях обязанных им. Перенос лирики трубадуров в немецкоязычные земли (менее столетия отделяет первые стихотворения первого трубадура от ранних немецких подражаний) обозначил рождение немецкой поэзии светского характера — лирики миннезингеров, составившей целую эпоху в истории немецкой литературы. На первых порах и здесь провансальские образцы претерпевали упрощения. Но уже творчество таких мастеров, как Рейнмар фон Хагенау, Генрих фон Морунген, Вольфрам фон Эшенбах, ставит немецких учеников вровень с учителями, а лирика Вальтера фон дер Фогельвейде — одна из вершин мировой поэзии.

Издания текстов

Песни трубадуров / Пер. со старопрованс. А. Наймана. — М.: Наука, 1979; Поэзия трубадуров / Пер. В.Дынник.— В кн.: Поэзия трубадуров; Поэзия миннезингеров; Поэзия вагантов, М., 1974, с. 31—182; Бернарт де Вентадорн. Песни / Изд. подгот. В.А.Дынник.— М.: Наука, 1979.— 311 с.— (Лит. памятники).

Anglade J. Anthologie des Troubadours.— Paris: Boccard, 1927.— 183 p.; Igly F. Troubadours et trouveres. — Paris: Seghers, 1960. — 247 p.

Литература

Жизнеописания трубадуров / Изд. подгот. М.Б.Мейлах.— М.: Наука, 1993.— 734 с.— (Лит. памятники); Мейлах М.Б. Язык трубадуров.— М.: Наука, 1975.— 238 с.; Несколько замеча­

[40]

ний к вопросу о средневековой лирике.— В кн.: Шишмарев В.Ф. Избр.статьи М 1965 с. 178-190.

Lafont R., Anatole Ch. Nouvelle histoire de la litterature occitane: En 2 t. — Paris: Presses univ. de France, 1970.