Одическая строфа № 170 Наброски оды

Волокна, мышцы все теснятся Вперед и вверх, тепло и дух Зовут, чтоб силами меняться, Чтоб совершился жизни круг. Огни земли, огни лесные Варят для них плоды земные, Густые, плотные плоды. И вот, впитав их соки, тело Опять раздвинуло пределы, Опять растут людей роды. И крови мерное теченье Приемлет тела, солнца жар, И в сердце плеск круговращенья Кипит; как в небе звездный шар. По сердцу, по среде томиться И вместе вне и вдаль стремится Строительница жизни кровь. Ей в срок урочный возвращаться, Чтоб вновь извне обогащаться, Чтоб ткать живые ткани вновь. И все творит, и все струиться, И тело – тьмя сплоченных сил. Но нечто от ума таиться: Их много – я один пребыл. Сейчас лишь здесь толпы их были, Теперь уж сплыли и забыли: Я не могу быть там тогда. Когда б я был всегда и всюду, То мне не быть, иль сбыться чуду: Я – это мест, минут чреда.

И. Коневской, 1900

Десятистишие с рифмовкой АбАб+ВВгДДг(реже –аБаБ+ввГддГ) в начале XVII в. было употреблено французским поэтом Малербом в жанре торжественной оды и с тех пор стало самой распространеннойодической строфойи во французской, и в немецкой, и в русской поэзии: почти все оды Ломоносова написаны именно такими строфами. Обычно первое четверостишие служит формулировке основной темы строфы, а последующее шестистишие (напоминающее строением раздвинутое четверостишие) является ее разработкой и развитием. Когда жанр оды вышел из употребления, одическая строфа тоже забылась и воскресала лишь в стилизациях, как, например, в этой раннесимволистской философской оде о месте «я» в строе вселенной.